- Вот именно – не может быть! – эхом откликнулась я. Я и сама так думала, но не могла же я в этом признаться.- Ничего страшного, я отправлю на повторную экспертизу, не волнуйся. Иди, тебя твой словарь заждался.
-Мой словарь! - вскинулся он, как конь при звуках боевой трубы. – Все, уже ушел. А с медальоном, поступай, как сочтешь нужным, дорогая. Ты уже большая девочка. Я в тебя верю.
И высказав все это, он вышел из кабинета, прикрыв за собой тяжелую дубовую дверь, а я так и осталась стоять в обнимку со шваброй, добитая этой его последней фразой. Я в тебя верю! Так мне на прощание сказал Антон, в наш последний разговор. Хоть у него все в порядке, - пронеслось у меня в голове, - наверное, сейчас ведет дочку в детский садик. Я почувствовала такую знакомую боль, возникающую в сердце каждый раз, когда я думала о нем. Боль, давно ставшая привычной, которая, наверное, останется со мной теперь уже на всю жизнь. Я не лгала самой себе – я так и не смогла его забыть, я до сих пор его люблю. Оставив в покое швабру и уборку в том числе, я захрустев осколками прошла за стол и открыла ноут-бук. Пальцы сами собой застучали по клавиатуре, набирая письмо, которое никогда не будет отправлено.
«Люблю тебя всем сердцем, всей душой, каждой клеточкой тела, как мне обьяснить тебе? Каждым сантиметом кожи... Мне счастье было бы просто слышать твой голос, хотя бы недолго, хотя бы по телефону...
Я не значу в твоей жизни ничего, я люблю человека, который давно, наверное, меня забыл,но что я могу с этим поделать? Единственное на что я надеюсь, так это, на то, что ты сейчас счастлив. Пусть на моем месте будет другая, пусть ты будешь целовать ее , когда просыпаешься, пусть воспоминание об улыбке греет тебя, когда ее нет рядом.
Любить издалека, любить украдкой, как будто воруешь кусочек чужого счастья, эта вечная боль, что будет жить вместе со мной, когда у меня нет возможности ощущать тебя рядом.
Меня словно что-то разрывает изнутри, когда я вспоминаю о тебе, что- то не дает спать, что-то, что стекает по щекам, что-то... Что?
То, что делает меня счастливой. То, без чего я чувствую себя мертвой. То, что раньше связывало нас воедино.
Без света твоих глаз мне темно в этой жизни...»
Просидев так целый час, я нажала кнопку «Delete» , и письмо исчезло с экрана. Я не могла понять, зачем вытаскивать на свет то , что я так долго и упорно пыталась забыть.
У тех, кто сверху, черный юмор, - пронеслось в голове, и я решила больше не думать об этом. Глаза остались совершенно сухими, я давно уже перестла плакать из-за него. Назло тем, кто пытался заставить меня все вспомнить, выкину все из головы и медальон в том числе, и плевать мне на все сны, сегодня же пойду и куплю пачку снотворного и буду спать спокойно.
Я почувствовала, что нужно было с кем-то этим поделиться. Воздав про себя должное техническом прогрессу, который теперь мог позволить мне связаться с лучшей подругой в несколько секунд, я набрала по мобильнику Дашкин номер:
- Привет. Ты где?
- Ммм. В Стрельне гуляю. У нас дождь со снегом, а я зонтик забыла, вот мокну. - весело ответила Дашка. В мобильном телефоне только ветер шумел, сливаясь со звуком шлепающих шагов. До чего же здорово было это слышать.– Константиновский дворец вот обхожу, резиденцию президента. Знаешь, они на подьезде, асфальт пять раз перекладывали, клумбы там поразбивали всякие. Скоро сюда единорогов запустят, а людям выдадут лепестки роз, чтобы посыпать ему дорогу, как магарадже. Но красиво, слов нет. Привет, Движок, рада, что ты позвонила.
- Я тем более. Что слушаешь? – поинтересовалась я. Вопрос со стороны мог показаться неуместным, но нам он был вполне понятен. Мы обе обожали одинокие прогулки и редко когда выбирались без плеера в сумке и наушников.
- Лакримозу, последний альбом. Мега-меланхолия перплетенная с беспросветной депрессией и завораживающим вокалом. Все обвязанно совершенно неземным инструметалом. Словами не передать, а если выражением: так это - просто вдавливает в песок, а подниматься не хочется...
- Как раз под мое настроение, - призналась я. – Дашка, ну пристрели меня, пожалуйста. Я опять думаю о нем. Стараюсь этого не делать, но оно - воспоминание, сидит где -то внутри меня
- Даже если бы у меня был пистолет, вслед за выпущенной мною пулей не вылетит струёй то, от чего хотелось бы избавиться. Чтобы не было больно, просто не было больно от мысли, что исправить нельзя, что исправлять собственно и нечего…- она помолчала. - Чтобы не чувствовать свою слабость, свою зависимость от. Но ведь порой с этим тепло. Тепло, когда вспоминаешь, не правда ли?!