Новый противник был вооружен, помимо всего прочего, внушительной цепью с железным шаром на конце, которой он управлялся не хуже чем, с мечом. Капитан явно превосходил его по весу и, давя своей мощью, удвоенной тяжестью лат, лишил воина главного оружия –скорости. Ловко вращая цепью вокруг себя, он теснил его к стене, до которой оставалось десять метров. Гармон защищался щитом, и при первой же ошибке, когда воин столицы слишком широко размахнулся, он подставил щит под удар мечом по верхнему уровню, одновременно блокируя латной рукавицей скользящую атаку по ногам. Цепь намоталась на руку и воин резко рванул ее на себя, уварачиваясь от увенчанного шипами наконечника, ее обладатель, не удержав равновесия, упал на колени. Гармон злобно усмехнулся и приготовился пронзить падшего мечом, как вдруг произошло нечто, совсем для него неожиданное: лицо бородача вдруг искривилось под тяжелым металлическим шлемом, тот даже успел разглядеть узор на тяжелой пластине, защищавшую переносицу, скулы обострились, и лицо просто рассыпалось прахом. Не осталось даже костей: пустые доспехи со звоном упали на песок.
Гармон с тихим ужасом, ничего не понимая, смотрел на то, что осталось от только что движущегося и дерущегося живого человека, а ветер тихонько развевал серую, землистого цвета пудру. Гармон покрепче сжал меч и прижимаясь к земле, попытался оглядеться, ища причины этой странной и абсолютно неожиданной для него смерти.
Справа, совсем рядом, он увидел еще три пустых кольчуги в полном вооружении, щиты, два копья, мечи. Тут же еще трое упали на землю, пространство вокруг Гармона расчистилось, остальные в прострации смотрели на валяющиеся постукивающие на ветру латы. Краем глаза он словно заметил какое-то движение над головой, но ничего не обнаружил, и все же ему почудилось, словно тень крылатой собаки пронеслась над ним.
-Quos Deus perdere vult... – услышал он сдавленный хриплый, но до боли знакомый голос и все понял.
Одним прыжком он пролетел те двадцать метров, которые только что их разделяли и которые недавно казались непреодолимой преградой. Гармон сбил валькирию с ног и прижал к земле, не помня себя от ярости:
-Сумасшедшая! Что ты делаешь?! Нельзя! Ты не имеешь права применять силу, магическое равновесие нарушиться! Ведь сразу выйдут на тебя!
Алина только хватала ртом воздух, еще не придя в себя от удара от землю. Он приподнял ее и взял за плечи и хорошенько встряхнул:
-Ты ведь знаешь, что контрудар будет направлен на тебя, твою жизнь! Один Создатель знает, что тогда случиться! Зачем?! Скажи мне, зачем, черт тебя подери?!
-Не нужна мне эта жизнь без тебя. – наконец с трудом произнесла она .
-Дура! Какая же ты дура! Ну что ты такое говоришь! Нельзя же так... – он прижал ее к себе, словно пытаясь защитить от всех напастей, магических или еще каких.
Она вцепилась в него словно утопающий в спасательный круг и разрыдалась.
- Я так испугалась за тебя. Мне все равно... Я тебя люблю и хочу... чтобы ты жил...нашел дочку... – глотая слезы, выдавила Алина.
- Тихо, тихо. Мелкая моя, любимая, тихо. – воин баюкал деву битв в обьятиях как баюкают маленького ребенка, гладя спутанные рыжие волосы. Вокруг свистели стрелы, от удушливого дыма было трудно дышать, кругом умирали люди. – Ну не плачь моя хорошая, я с тобой, я всегда с тобой.
Она освободилась от обьятий и вытерла слезы.
-Теперь слушай меня, я должна кое-что тебе сказать...
Тут шар из катапульты пронесся прямо над их головами и разорвал землю в нескольких метрах, их засыпало песком и обдало жаром от занявшегося сразу же пламени. Почти одновременно еще несколько бомб разорвалось около них, потом чуть в отдалении, и непохоже было, что этим все закончится. И только после первой атаки послышался все-таки сигнал к отступлению, горн ордена Полнолуния.
-Скорее! – воин схватил свою валькирию за руку и они побежали низко пригибась к земле. Перед тем, как повернуть к видневшимся вдалеке шатрам, он бросил последний взгляд на городские стены и выругался сквозь зубы, глядя как поднимают решетку главного входа.
Вернувшись в лагерь, ни слушая никаких возражений, Гармон настоял на том, чтобы валькирию осмотрел походный лекарь. Вернее «настоял» – это было несколько не то слово, он просто поднял ее на руки и понес в палатку для раненых, потом передумал и повернул в сторону родительских шатров. И как не старалась девушка с ним поговорить – все было бесполезно. Как только они приблизились к графским покоям , их обступили военные министры. Гармон холодно и четко обрисовал ситуацию, которую они впрочем и так имели возможность наблюдать в свои подзорные трубы и монокли: