Но Гармон не дал ей договорить:
-Не надо мне обьснять, что дважды два четыре. Я уже не мальчик и вышел из того возраста, когда не способны принимать решение. Почему ты всегда пытаешься говорить за меня?!
-Я пытаюсь помочь не только тебе...
-Не нужны мне такие жертвоприношения! Ни мне, ни моей дочери, ни моему народу! По- крайней мере не такой ценой! Ты считаешь, я могу допустить, что моя любимая женщина жертвовала собой? Иди ты к черту, что мне без тебя потом делать, ведь я жить без тебя не смогу! Ты мысли даже не допускаешь, что я тоже тебя люблю?!
Алина задрожала и отвернулась ко входу, который она оставила открытым и теперь стояла подставив лицо ветру.
- Слишком много жизней поставлено на карту. Иногда обстоятельства сильнее нас... – тихо произнесла дева битв.
-К дьяволу такие обстоятельства!!! Я не могу выбирать между вами обееми. Вы обе огонь моей души. Мог бы – сердце пополам разорвал! – взорвался он.
Алина покачала головой и призывно протянула руку, указывая на столицу:
-Это твоя страна. Твоя дочь. Дай же им мир. Иди и приведи ее. Все будет кончено в ту же секунду. Все уже кончено... - и оборвала себя, еле слышно добавив, - теперь уже поздно бояться, выбор сделан.
- Значит крылья...? – потрясенно прошептал он и не закончил.
Она стремительно обернулась, зажимая ему рот рукой, и умоляюще заглянула в глаза.
Гармон смотрел на нее не дыша, не находя, чем еще ей возразить. Он понимал что теперь уже слишком поздно, если бы он мог повернуть время вспять! Ведь он знал, что открыв ему тайну, дева битв применившая запретную силу, остается беззащитной перед магическим равновесием. Но таков был ее выбор, она тоже была воином, и никто не мог эту железную волю переломить и заставить поменять решение.
-Селение индунов. – еще раз сглотнула валькирия и продолжила, на этот раз он уже не стал ее перебивать. – то, которое вы проезжали с Реквиемом. Вам нужно спуститься прямо в деревню, пройдя через пустыню, так быстрее, но на этот раз Дари не станет помогать. Ты должен справиться сам, над индунами властен только Создатель. Это не будет легко, я только одно могу сказать - слушай сердце, любимый, и да хранит тебя Создатель.
Воин все также молча склонил голову в знак благодарности, слова, наверное, здесь были бессмыслены. Он опустился перед ней на колени и обнял за ноги, пряча лицо в складках широкой короткой юбки, пахнущей госпиталем. Она улыбнулась дрожащими губами и тихо произнесла:
- Иди.
Через мгновение он уже несся по лагерю, на бегу отдавая приказания оруженосцу, которого приставила к нему Катарина:
-Седлать двух лучших лошадей. Самых выносливых и стойких, дружине отдыхать, выставить стражу на подходе и сменять каждые три часа. До моего возвращения ничего не предпринимать! Отвечаешь головой! И отыскать мне Реквиема немедленно!
И только, когда его голос затих в дали, Алина схватилась за спинку кресла и сползла на ковер. Она схватилась за грудь, и внутри у нее все оборвалось – она потеряла медальон Оракула. Алина скорчилась, пряча лицо в ладонях и давя рвущийся наружу стон. Силы изменили валькирии, теперь ее судьба была только в одних руках и лишь на милосердие Великого теплилась надежда, ничего другого уже не оставалось, и вот когда ей стало по-настоящему страшно.
За что Гармон ценил Реквиема, так это за умение не задавать лишних вопрососв. Разыскав его среди вернувшихся боя уцелевших закопченых отдыхающих воинов, он бросил только:
- Есть дело.
И не отдохнув ни секунды, седлав лошадей, которых им привели с конюшни, взяв каждый по походному мешку, предназначенному для разведчиков, они выехали за пределы лагеря. Вкратце Гармон обьяснил другу, куда все-таки они направляються, не опуская и подробности того, каким образом ему стало известно местонахождение дочери. Рек, как обычно, никак на это не отреагировал, словно его это совсем не удивило.
Возращаться по реке против течения было невозможным, но дорога, идущая по пустыне, окружавщая Мирию и лежащая почти до самой границы с Альсбеком была далеко не самой легкой. Вот уже несколько часов, как они покинули мягкую сень тропического леса и оказались под палящим безжалостным солнцем, среди нескончаемых песчаных дюн. Лошади, впрочем, как и наездники, тяжело дышали, пот струйками стекал по лбу, шекам и шее и противно шипал глаза. Оба всадника были вынуждены накинуть на головы белые тканные платки, покрывающие спину и плечи, и стали оба похожи на индунов, но по крайней мере это хоть немного защищало от безжалостных солнечных лучей. Даже говорить и то было трудно, во рту пересохло, но пить в такую жару следовало в строго определенные промежутки.