Каждая невзгода, которую ты пережил, найдет себе в пару счастливый и солнечный день.
Однажды...
Придется платить.
И за радость и за несчастье.
В этом состоит сущность великого равновесия.
И расплата постучиться именно к тебе и не в следующей,
а в этой жизни.
Однажды...
И вот я стояла перед закрытыми желтыми лаковыми дверями моего бывшего спортивного зала и подсматривала в щелку между створками за разминающейся средней группой, не зная на что решиться. Учитель стоял спиной: отсюда мощная фигура в белом обычном кимона была очень хорошо видна. Мне нестерпимо захотелось стать очень маленькой и пробрать тихо в раздевалку, а там уже не страшно. Опоздала, опять отжиматься придеться, - абсолютно машинально подумала я. И правда, каждый, кто не вовремя вставал в строй или вообще не успевал на построение, должен был отбывать наказание, дисциплина была строгой. Я оторвалась наконец от немого созерцание тренерской спины и вцепилась в пакет. Еще взбираясь по мраморным пустым лестницам училища, где собственно и проходили наши занятия спортом и не только им, я представила по меньшей мере миллион и еще один вариант того, как войду, как поздароваюсь, и самое главное, что скажет он. Сердце ухало в такт хлопкам Андрея Николаевича, ощущение было, примерно, как перед прыжком с десятиметровой вышки. А время шло.
В конце концов я решила – чем больше ждешь, тем страшнее становится и единым махом сиганула в воду, в моем случае открыла дверь. И сразу на мгновение ослепла, яркий свет зала, особенно после темноты коридора, залил глаза и я, ослепленная, вынуждена была зажмуриться. Все также ничего не видя, я поклонилась, как полагается каждому при встрече с Учителем. И медленно расправила плечи, выпрямляясь.
А дальше ничего и не произошло, никто не остановился ошарашенный, никто не закричал – « Какие люди и без охраны!Смотрите, кто пришел!», никто не захохотал сумасшедшим смехом. Дети, вернее подростки, которые сегодня занимались в средней по возрасту группе были все переведены год назад из младшей, в которой я перед отьездом почти и не появлялась. Немудренно, что меня никто не узнал. Из старших был Шурик, который меня вообще не заметил, потому что висел на турнике, подтягиваясь, Эрвин, обьясняющий в правом углу невысокому крепкому пареньку правильную стойку кибо-даче и Андрей, целиком ушедший в исполнение ката и не обративший на меня так же никакого внимания. Все это я разглядела, направляясь стремительным шагом в женскую раздевалку, что ж, тем лучше, но все же на входе не удержалась и метнула на Андрея Николаевича быстрый взгляд. Немолодой человек с черными когда-то, а теперь прореженными белыми нитями, волосами стоял посередине спортивного зала, освещеный лампами, как софитами. Несколько грузный мужчина поражал, тем не менее, своей исключительно прямой осанкой, и всей своей позицией, которая буквально излучала спокойствие, уверенность и мощь. С первой же секунды становилось ясно, что перед тобой мастер. Сейчас он равнодушно смотрел мимо меня, и хотя я была готова заложить собственную голову, что Учитель меня увидел, но ничем этого не выдав, он спокойно продолжал вести тренировку.
Я скользнула в комнату, привалилась к двери с внутренней стороны и постаралась отдышаться. Я огляделась, отметив краем сознания, что девочек в группе не прибавилось: всего одна куртка висела на общей вешалке. Сердце бешенно колотилось, руки дрожали и кроссовок никак не хотел выпутываться из пакета. Я чертыхнулась и вытряхнула все на пол прямо так. Быстро смахнув с себя одежду и бросив ее на скамейку, я натянула все, что вывалилось из пакета, и заняла свое место в ряду бегущих ребят. Теперь уже было не страшно. Здесь – я у себя.
Пробегая мимо Сашки, я, подпрыгнув, шлепнула его по плечу так, что ладонь ожгло огнем, он тут же отпустил перекладину, развернулся гневно, чтобы наказать обидчика и увидев меня уже на другом конце зала, ухмыльнулся во весь рот и тут же толкнул локтем Андрея.
Рыжий веснушчатый парень, наверное, вернулся, как обычно, на каникулы из Норвегии, где писал сейчас свою диссертацию. Неизменно присутствующий в зале на каждой побывке, сейчас он нахмурил недоверчиво брови, вглядываясь в меня, словно не узнавая, и тут на все еще изумленной физиономии поселилась широкая радостная улыбка. Раньше я считала его почти старшим братом, тем более, что даже цвет волос у нас был с ним одинаковый. Но почему – то после моего отьезда нам не удалось сохранить прежней дружбы, он стал отдаляться, но я хоть и была несколько на него обижена из-за безответных писем, проще говоря, он на них не реагировал, но все равно в ответ замахала ему рукой.