«Слава Богу, недостаток приданого навсегда предохранит меня от кавалеров, ищущих только богатое приданое»! Как видите, мы иногда обмениваемся довольно колкими любезностями.
Но вы скажете, что я, по-видимому, слишком много говорю о графе де Келерне. Тут есть что-то! Затевается что-то новое. Ну, хорошо! Я признаюсь вам, Алиса, вам первой. Я думаю, что в скором времени ваш друг будет графиней де Келерн. Нет еще ничего формального и окончательного; я, может быть, не должна бы болтать об этом так поспешно, но я не могу скрыть от вас эту важную тайну. Милая моя, я уже все решила. Где бы я ни вышла замуж, в Париже ли, в Бретани ли, это еще пока неизвестно, но я желаю, чтобы мой туалет был великолепен. Я придумала уже для шлейфа своего белого платья вышивку из жемчуга и алмазов; которая будет очень недурна, как выразился добряк Перр. Мисс Вавассур, лишь только я заикнулась ей об этом, сказала резким тоном, что парижанки утром не носят драгоценностей, и мне не мешало бы подражать им в этом. Но я не послушалась ее совета: она способна намеренно помешать мне блеснуть. У меня будет двенадцать подружек, ни в коем случае не меньше, все они будут одетыen roseWatteau и все будут прекрасны… слышите ли вы? Пусть говорят, что я не боюсь сравнений. Быть может, я не думала бы так, если бы вы, милая Алиса, могли бы быть одной из них. Вы были бы самой красивой, я сознаюсь в этом. Но зачем вы в Нью-Йорке? Знаете ли вы, о чем я спрашиваю себя время от времени? Что думает обо всем этом Фрезоль? Но, во-первых, думает ли он еще обо мне? Я полагаю, что самое маленькое зубчатое колесо интересует его больше, чем моя персона!
Тем лучше, в конце концов! Но это все равно, — я желала бы знать, что он будет чувствовать, когда узнает о моем замужестве. Желаете ли вы оказать мне любезность? Нужно, чтобы вы сообщили ему эту новость, не теперь, а когда она будет вполне официальной, а затем рассказали бы мне, как он ее принял. Но рассказали бы, не забывая ни одного слова, ни малейшего изменения в лице. Вы всегда были в числе его друзей, от вас он ничего не скроет. Бедный Раймунд! Какая жалость, что он человек неродовитый. Скажите ему, если это возможно, что, выходя замуж, я сохраню к нему теплое чувство, что он всегда пользовался моей искренней симпатией и что я желаю остаться его другом.
Я чувствую, что вы возражаете и протестуете против того, что вы называете во мне кокетством, я в этом уверена. Как будто бы все так просто в делах этого низкого света! Как будто из-за того, что Раймунд не тот муж, который мне нужен, мне было запрещено замечать, что он любезен, мужествен, умен и молод! Достаточно, однако, на мой взгляд, иметь каплю здравого смысла, чтоб предпочесть положительное приятному.
Собственно, говоря без обиняков, граф де Келерн лет на десять, чтоб не сказать на пятнадцать, старше, чем это нужно, так что, несмотря на его величественные манеры, изысканную вежливость и древний титул, были моменты, признаюсь вам в этом, когда я сравнивала его с Раймундом, таким веселым, таким милым ребенком, когда мы не спорили с ним, таким галантным и таким рыцарем, и сравнение было не в пользу Келерна. Но это была лишь временная прихоть. Раймунд забыт навсегда. Граф де Келерн избран, и на основании таких солидных, неоспоримых преимуществ, какие только можно пожелать. Нет ничего более реального, чем его богатство, более неоспоримого, чем его титул, а его замок уже ничем не похож на воздушный. Но я забыла рассказать вам, как мы познакомились.
Спустя почти месяц после нашего приезда в Париж мой отец захотел посетить завод вVal-Tregonпес'е, где, как вы знаете, находится конец знаменитой подводной трубы.Ma chиre, как эта нефть скверно пахнет и как я ненавижу о ней говорить. Но в конце концов это необходимо. Мы — maman и я, должны были ехать от Гавра до Бреста по морю на нашей яхте. Наше прибытие вVal-Tregonnec произвело, разумеется, сенсацию. Инженеры предложили нам большой обед, на котором, мимоходом сказать, фигурировали цветы и плоды, посланные в это же утро из Нью-Йорка на мое имя этим бедным Раймундом.
Местное высшее и низшее общество находилось в полном составе: начальник морского округа, мэр, генеральный консул и так далее, в числе их и граф де Келерн, исторический замок которого возвышается едва лишь в полумиле отVal-Tre’gonnec' а.
Граф был представлен нам; он казался сильно озабоченным и, уверяя, что нам будет отвратительно в отеле, если мы там останемся, любезно предложил нам свое гостеприимство.
Но мы не сейчас же приняли его, а сначала пригласили его и большую часть гостей на следующий день позавтракать на «WhiteWitch». После завтрака не было больше причины отказываться от посещения замка, о котором нам наговорили всяких чудес, а так как я этим очень интересовалась, то мы и решили осмотреть его.
Могу вас уверить, Алиса, что замок этот ни с чем не сравнимая архитектурная жемчужина. Представьте себе древний феодальный замок с его башнями, опускными решетками, бойницами, относящийся, по всей вероятности, кXII столетию, и, однако, так отреставрированный, так хорошо сохранившийся, что можно было бы счесть его выстроенным лишь вчера. Это чудо сотворил сам граф, благодаря содействию одного знаменитого архитектора, теперь уже умершего, имя которого вы, наверно, знаете — Виоле де Дюк. Возобновление прошлого, кажется было для него не более как шутка, — он взялся за замок Келерн в полном разрушении, а спустя несколько лет сдал его вполне отреставрированным по первоначальным планам.