– Кто это сделал? – спросил Палмер, показывая кружкой на входную дверь, где на фрамуге было вырезано имя «Виктория».
– Понятия не имею, – ответила Роза. – Какой-нибудь пьяница ночью. Вероятно, имена, вырезанные на стойке, крепко врезались ему в память. Будем надеяться, что потом они не примутся за стены, иначе все может обрушиться.
– А может, она его спасла, – заметил Палмер. – Мне, в общем-то, нравится. Слишком ее не хватает.
– Прошло всего несколько недель, – сказала Роза. – Бывало, она отсутствовала намного дольше.
Палмер отхлебнул пива.
– Угу, но я всегда знал, что она вернется.
Роза проверила овощи в духовке. Палмер сидел, уставившись в кружку. Какое-то время оба молчали. Странно, но это молчание было ему приятно и вовсе не казалось признаком вражды или обиды.
Следующим явился Коннер. Увидев у стойки брата, он положил дайверское снаряжение и сел на соседний табурет, не сводя взгляда со стоявшей под краном кружки.
– Здорово, Палм.
– Привет, Кон.
Коннер взял пиво, и оба чокнулись.
– Где Роб? – спросила Коннера Роза. Братья обычно приходили вместе.
– Должен скоро явиться, – ответил тот. – Он весь день торчал в мастерской у Грэхема. А я прямо от колодца.
– Ему надо быть в школе, – с трудом сдерживаясь, бросила Роза. – А не болтаться со старыми друзьями вашего отца.
Коннер пожал плечами:
– Чему он научится в школе? Он уже знает больше многих других. К тому же чем больше он возится с костюмами и масками, тем меньше будет нырять.
Роза поймала взгляд Палмера, и оба рассмеялись. Коннер поставил кружку, утирая с губ пену.
– Что такое? – спросил он.
– Ты говоришь совсем как твои старшие брат с сестрой. Оба не желали, чтобы ты нырял, – сказала Роза. – Каждый из вас надеется, что младший брат наконец-то перестанет заниматься этим.
Палмер напрягся:
– Только не Вик. Она меня учила. Хотела, чтобы я стал дайвером.
На этот раз засмеялась одна Роза:
– Лишь потому, что она – дочь вашего отца.
Палмер помрачнел.
– Где Лилия? – спросил Коннер.
– На крыше, работает в саду. – Роза повернулась к Палмеру. – Может, приведешь ее? Скажи, что ужин почти готов.
Палмер ткнул себя в грудь:
– Я? Почему не он? – Он показал на Коннера. – Это ведь он про нее спрашивал.
– Потому что он только что присел…
– Выходит, я наказан за то, что пришел первым?
– Ладно, мне просто хочется, чтобы вы с ней лучше ладили. Тебе стоит познакомиться с ней поближе.
– Зачем? Какое мне до нее дело?
– Она – твоя сводная сестра. Что ты имеешь против нее? – спросил Коннер.
Палмер развернулся на табурете и теперь в упор смотрел на брата. Роза почувствовала, что назревает скандал, и была готова вмешаться, но потом решила узнать, что ответит сын.
– Ну… не знаю. Может, потому, что она говорит как тот тип, который собирался меня похоронить, а потом взорвал город? И потому, что она родом из города, который забрал у нас Вик?
– Вик пошла туда сама, – сказал Коннер. – Это не вина Лилии.
– Угу, но она не пошла бы, если…
– Мальчики, – сказала Роза, – хватит. Палм, иди приведи свою сест…
– Она мне не сестра, – бросил он. Потом допил пиво, со стуком поставил кружку на стойку и зашагал прочь.
– «Мальчики»? – переспросил Коннер. – Почему «мальчики»? Что я сделал не так?
– Ты недолюбливаешь ее, как и он. Помоги мне накрыть на стол, – сказала Роза.
Коннер застонал, но все-таки слез с табурета.
– Ну почему неприятности не могут быть только у одного из нас?
Палмер перепрыгивал через две ступеньки. Он терпеть не мог это заведение. Его братья, похоже, уже считали «Медовую нору» своим вторым домом. Возможно, они перестали испытывать к ней отвращение в тот день, когда едва не утонули тут. В тот день их спасла Вик, а Палмер мучился от голода и жары в тени корпуса сарфера, чувствуя себя беспомощным и бесполезным.
Он пошел по балкону кошмаров. Дверь в его конце вела на небольшую площадку с лестницей на крышу. Когда он открыл дверь, в лицо ему ударил порыв ветра, и дверь захлопнулась за его спиной. Палмер натянул платок на нос и рот, хотя нанос в этот день был слабым, и поднялся в сад.
Сад был одной из немногих вещей в «Медовой норе», к которым он не питал ненависти, и одной из очень немногих во всем Спрингстоне, которые изменились к лучшему после падения стены. Старые гидропонные сады в пескоскребах погибли вместе со зданиями – а ведь они давали большую часть продовольствия. Те, кто остался в Спрингстоне, теперь полагались на собственные сады, ставили ловушки на животных, направлялись к садам на западе и редким оазисам на севере… а также в «Медовую нору». Ее крыша после катастрофы стала самым большим открытым пространством, и там уже имелись сады, почти полностью удовлетворявшие нужды заведения. Появились желающие устранить повреждения, чтобы город получал больше продуктов. Сохранившиеся стеклянные панели стали новым защитным барьером против песка с наветренной стороны. Теперь сад даже сделался многоярусным, как в пескоскребах: насаждения располагались на трех уровнях.