— Давай, заполняй! Вишь, как нормально получается… — пробасил Никита, поглядывая вслед девушке. — Ох, бедовая. Глянь, уже капитана второго ранга склеила. Заполняй, заполняй… И пятерочку приготовь двум людям за оформление…
— А ей?
— Она такой суммой мараться не станет, я тебе говорил. Вот ежели «чайку попить зайдет», тогда решай сам. — Он весело засмеялся.
Все оформление прошло без участия Юрия Николаевича. Галина свободно прошла за стойку, весело пощебетала с портье, передала паспорт Кирилова и деньги и вернулась назад уже с квитанциями и ключом.
— Порядок, мальчики! Жить будешь с удобствами, один на этаже. Там до тебя обретался какой-то малохольный, уехал. Цени, милый, «три тройки» отдаю, сверхбронированный номерок… Можно сказать, от себя отрываю. Но ничего, выкручусь. У меня клиенты не любят, когда краской или лаком пахнет… «Три тройки» на следующей неделе начнут ремонтировать — пока время твое, живи!
— Спасибо, Галка! — поблагодарил за Кирилова Никита и, с готовностью прихватив портфель москвича, направился к лестнице.
— Слушай, она же хорошая девка… — уже на лестнице решился на вопрос Кирилов. — Чего себя паскудит?
«Шкипер» негромким голосом объяснил:
— Что ж ей в секретарши идти? Там то же самое, но за сто десять рэ. А дома мать парализованная без инвалидности и пенсии, да сеструха-несмышленыш…
— Она, что, твоя родственница?
— Жили по соседству…
Этаж производил гнетущее впечатление — свет в коридоре горел лишь в самом конце, а по бокам громоздились сваленные в кучу стулья, столы, лежали нестрога иные доски. С другой стороны, у входа, большой стопой лежали полосатые матрасы, едва прикрытые отслужившими свой век шторами.
Номер оказался двухместным. Кирилов распрощался с кооператором, от души поблагодарил его и посмотрел на часы. До встречи с Сергеем оставалось совсем немного времени.
Положив плащ прямо на кровать, Юрий Николаевич решил умыться с дороги. На полочке в ванной комнате стояла в стакане зубная щетка, а рядом лежал тюбик зубной пасты. Он был почти полон, во всяком случае им пользовались мало. Впрочем, одежды в шкафу или чемодана в прихожей не видно. Кирилов отбросил одеяло — простыни мятые и несвежие. «Уезжал впопыхах? Видимо, забыл». — Он взял щетку и пасту и, принеся в комнату, положил на подоконник. Ополоснув стакан на полочке, поставил в него свою щетку.
Заперев комнату, он двинулся по коридору к выходу. В вестибюле он снова увидел Галину. Та мельком взглянула и сделала ему игривый знак рукой, мол, привет, все в порядке. Дела у нее шли блестяще — она намертво взяла в оборот бравого моряка.
Выйдя на улицу, Кирилов свернул в проулок и опять увидел прежнюю картину. Люди плотным кольцом обступили крохотный пятачок, где произошло транспортное происшествие, и следили за происходящим. Кирилов не пошел туда, а стал прохаживаться непосредственно перед зданием гостиницы. Обычно сверхточный, Сергей на этот раз запаздывал. Промозглый студеный ветер свирепствовал в небольшом дворике, образованном высоткой «Двины» и примыкавшим вплотную кубиком ресторана. Сквер был пуст и только перед рестораном темнела словно съежившаяся от холода очередь.
«Может быть, он там? — вспомнил Кирилов о дорожном происшествии и направился к перекрестку. Толпа тихонько гудела, подавая время от времени реплики.
— Все же водитель виноват, — авторитетно убеждал собеседника, пожилого мужчину, парнишка в форме ПТУ.
— Кто его знает… — вторил ему интеллигент, стоящий рядом.
— Мой дядя Коля также по ерунде залетел, — не сдавался парень. — Сунулся на зеленый, а у КАМАЗа тормоза отказали и амба… Как жахнет! И в столб… И дядь-Коля тоже от него к столбу… Провода дрысь и оборвались. Так дядю Колю электричеством и шандарахнуло. Три дня потом отлеживался…
— Кто его знает, — снова встрял в разговор интеллигент. — Может, напряжения в них не было.
— Да, не было… — обиделся парень.
— Хорошо, что не триста восемьдесят, а двести двадцать… Оно слабже бьет — по себе знаю, — возразил многоопытный старик.
— Готово, сейчас повезуть болезного, — запричитала закутанная до самых глаз старушка в вислом пальто с драной вылезшей клоками лисой. — Отстрадался, касатик…
— Типун тебе на язык, — рявкнул мужчина в замасленной куртке, похожий на кочегара в золоченых очках. — Чего говоришь-то… Живой ведь парень, а ты его заживо отпеваешь. Вишь что ль, незрячая, как его в машину засовывают… По всем правилам… Ежели труп убирают, разве так кладут?