Что-то опять плохо работала междугородная связь. Карелин ждал звонка вечером, но Тбилиси молчал. Не позвонил Липнявичус и утром. Это и пугало и удивляло одновременно. С тех пор, как Грузия объявила самостоятельность, подразделения бывшего КГБ как-то рассыпались сами по себе. И отправляя туда Иозаса, Карелин не знал, на кого он там будет опираться, кто сможет оказать ему помощь. Все было зыбко и неопределенно.
Зазвонил телефон. Алексей, истомленный ожиданием, сорвал торопливо трубку и только потом понял, что это аппарат внутренней связи.
— Слушаю, Карелин.
— Алексей Николаевич, это говорит Киселев. Можете зайти ко мне через пяток минут?
— Есть, товарищ генерал.
До самых недавних пор Киселев не имел к Карелину никакого отношения — он не являлся начальником, курирующим контрразведку, но он был из «старых» — не из гех, кто пришел с министром из милиции. Роль его возросла, как ни странно, не по служебной лестнице до заместителей председателя КГБ он так и не добрался. Однако в те дни, когда Ельцин, испуганный августовским путчем, начал перетряхивать «органы» и под угрозой оказались основные службы, на почти подпольном, конспиративном совещании узкого круга проверенных сотрудников его выдвинули на руководящий пост в ОКО ГБ — общественный комитет. Припомнилось, что Киселев — тихий незаметный генерал, неплохой работник, который не выпячивал грудь для орденов, не лез на глаза начальству и к председателю в кабинет, а тихо тянул свою лямку…
— А, Алексей Николаевич! — выходя из-за стола и протягивая для приветствия руку, произнес Киселев.
На нем, как всегда, был безукоризненного покроя пиджак темного цвета, галстук в тон рубашке.
Карелин, влекомый рукой Киселева, удерживавшей его за локоть, подошел к самому удаленному от письменного стола темноватому углу кабинета. Там стояли вдоль стены стулья для посетителей. На них они и сели.
— Так будет лучше, — с многозначительной улыбкой произнес Киселев и сделал жест, как будто прижимал к уху телефонную трубку.
— Что Тбилиси? — шепотом поинтересовался Киселев, подпирая кулаком подбородок и глядя прямо в глаза Карелину.
— К сожалению, не позвонил…
— Ты думаешь, он задержал этого американца?
— Думаю, что пока нет. Но то, что он находится в непосредственной близости от них, уверен.
— Это хорошо… Си-Эн-Эн вчера показывало этих субчиков. Банька понимаешь, шашлыки — все как положено. Физиономии как после отпуска в Сочи.
Карелин при упоминании Сочи поморщился — ему еще не забылась история с вертолетом и «мерседесом» на пляже.
И вот тут у меня возникла одна мысль, но надо посоветоваться.
— Слушаю, Леонид Николаевич.
— А что если мы вообще не будем их задерживать…
— Как это? — не понял Карелин.
А так! Американцы к ним всякий интерес, похоже, потеряли. Ограничились, так сказать, публичным довольно эффектным жестом: провели для журналистов пресс-конференцию. Про Эпстайна они кричать и не будут. Точно так же, как и БНД Германии о Шлезингере. Что касается Вила, то давай размышлять — много ли он узнал в новом здании посольства? Ну, порылся в наших старых разработках, проверил внешние приемники подпитки, предположим, что даже понял их устройство. Что дальше? Все это и так известно американцам, благодаря нашему дураку. Вот и выходит, что этим задержанием мы не откроем ничего нового ни для себя, ни для них…
— Я не очень понимаю, товарищ генерал, — совершенно растерялся Карелин. — Надо сворачивать операцию?
— Погоди. Теперь давай посмотрим наши дивиденды. Кто получал задание поймать? Ты? — Нет. Я? — Нет. Сам Баранников! Вот пусть он и продемонстрирует свой опыт и тактические навыки. Дело на контроле президента — с Баранникова и спросят. Может быть, это натолкнет Ельцина на мысль, что в службах безопасности одной преданностью не обойдешься. Для нас же этот немецко-американский коктейль неинтересен. Ты согласен?
— В этом вы, товарищ генерал, правы…
— Но вот тут, Алексей Николаевич, мы подошли с тобой к самому главному — Вашко!
— Есть там такой отщепенец, — быстро и решительно произнес Карелин. — Бывший подполковник милиции, бывший сотрудник уголовного розыска.
Киселев поморщился, будто у него разом заболели все зубы.
— Не делай, Алексей Николаевич, скоропалительных выводов. Иосифа я знаю с младенческих лет. Считай, вместе родились, вместе женились…
Карелин внутренне напрягся — он боялся, что генерал сейчас попросит его о чем-то таком, что не вяжется с его — Карелина — пониманием долга и чести.
— Вот его надо задержать всенепременно.