* * *
Звуком изобильным, зеленым, цветущим;
Нелепостью человеческих дел и речей
Сытым довольством; очарованием бытия
И скольжением тела – так мысль, полнея,
Поднимается в темноте. Красным гранитом
Молчания, невысказанности, многозначия;
Надломом времени и горечью нескрытого —
Отталкиваясь, так она поднимается на свету.
У подножия скалы и звука лежит долина, голоса
Разносят шумы колючек; перед довольством
И обнаженностью лежит пустыня; но между
Временем и пониманием, грани коснется рука.
Может ли мысль, на бегу, затаив дыхание,
Выбрать между песчаником и базальтом,
Между телом и временем; может ли не выбрать
Между расстеленностью и небесным эхом,
Между счастливой сладостью явленности и
Мерцающим провалом подсмотренного смысла.
Грань ветра, грань качающейся листвы, капель
Дождя, голосов, грань души. Между ними
Мысль замирает, вглядывается в слова, дышит,
Видит, звучит, и приоткрывается навстречу.
* * *
Кипарис смотрит на море
С горы смотрит, размышляя
Шишки кипариса смотрят
На волны: зеленые, серые,
Голубые, бирюзовые,
Опаловые, падающие,
Горькие. Шишки глотают
Соль далекой воды
Под горой, под отрогом.
Глотают ее взглядом,
Глотают сердцем, горлом
Захлебываясь, кашляя,
Болью мышц глотают боль
И сияние далеких волн.
Над бесчувствием дюн, бурых
Камней, вода сопричастия,
Сострадания, поднимается,
Отступает, не веря, миражом
Воображения она кажется
Себе, стыдясь, хвастаясь.
Что есть между коричневой
Шкурой шишек и соленой
Прогалиной морской воды?
В этой ли проруби, пустоте,
Находит язык сострадание,
Возвращает глаза совесть?
* * *
Не ищи глаз на восходном небе,
Не ищи в окне узкого времени,
Не ищи в воде детства, в слезах,
Не ищи в трубе, не ищи в золе.
Не ищи в чертах, под волосами,
Не ищи в винном дыхании урагана.
Густое желтое наполняет воздух,
Песок яичным озером летит из
Пустыни, наполнив ветер, дыхание
Наполняя. Таково течение земли,
Сухости, слякоти, жара стояние
Движение души и вдох счастья,
Горечи, радости, любви недвижение,
Стояние, предстояние. Выдох ищет
Под рукой, вокруг, в дальнем. Ищет
Опоры, губ на стекле стакана, тени.
Ищи глаз видящий.
Сны
Мне снились лучи времени,
Жар песка, жар тела, страх
Погони под густым водопадом
Темноты, мерцания, пения,
Знака. Бахрома сна причудлива:
Утро рассветной памяти,
Захватывающей, преодолевающей,
Глубина без глубины, загадка
Случайного, предсказуемого.
Но не так ли мы смотрим
И на нашу жизнь: предсказуемая,
Причудливая, пустеющая,
Кивок назад без загадки,
С болью или сытостью;
Вопрос, остановившийся над
Пустотой течения выдоха. Бьется
Ручей времени – от бывшего,
Синеющего в прошлом лучом
Незнания, к воздуху, к морю.
Но что есть незнание, бахрома
Сна? Границы сна смотрят в зрачки,
Направлены взглядом, смотрят
Внимательно. Смотри же в сон
Прошлого. Его не нет. Он дышит.
* * *
Так они говорят в городе за стеной:
Поэзия есть искусство невозможного, искусство возможного,
Как политика, наверное. Добавить в скобках. Но в уродство
Политики смотрится возможное, чтобы узнать, как невозможное,