Как холодно в мире без зимы,
Как холодно в земле страстей.
Как жарко без прикосновенья,
Как жарко в городе без любви
Между холодом и жарою тени.
Тень, как скорлупа, спрятана и
Полна, безжизненна, напряжена;
Одиночество, в ожидании, в не —
Сбывшемся. Заунывный вой
Шакалов и виски на краю стола,
В душе без людей. Откроются
Пряные ворота памяти, дыхания
Слез. Вьется канат души, натянут,
Напряжен, до крови. Что же есть
Один? Боль, пустота, полнота,
Рвет. Подойди. Но не сказать. Это.
3
Пространство шума полно движением,
Приходят, уходят, одеты, блестят полы.
Здесь не восходит мысль, не восходит
Чувство. Пустыми шагами шумят поля.
Пылью и стружкой, железом, взглядом
Машины, потные, сквернословящие,
Тяжелые, и за прилавком, улыбающиеся
Хищно. Вечером стены, выпить, забыться.
Улицы без улиц, имена без имен, бетон
Без дома, без голоса шум. Бесчисленных
Экранов слова без памяти, без значения.
Где место для глаз в городе без земли?
Но здесь же взглядом прорастает мысль,
Здесь любовь возможна, хотя и забыта,
Здесь данное уже не дано непреложным.
Город ничто звенит надрезом на сердце.
4
Среди столпов, среди столбов, среди ветвей,
Там, где счастливые тени стоят волной,
Где руки протянуты, браслетов и ног длинней,
Ступни высоки и упруги, горят золотой наготой
Легки глаза, и сверкают всплески шагов.
Горечь еще не мертвит, а радость полна весной;
Шепотом плачут восходы; рядами оленьих рогов
На банданах, хоровод ведут на полянах;
Шагами густыми по стенам, уханьем пьяных сов.
О, магия легких шагов, пустых слов, в этих странах,
Недолгим влеченьем открытых, теплою
Близостью губ, бахромою ветров в весенних пальцах,
Нежным и полым желанием глаз. Наполнено силой,
Дрожанье потного тела бьется в руках.
Ночи в огнях, слова без мысли, сменяются пустотой.
Все ли в хороводе откинутых волос, пальцев, сосков
И бедер было жаждой и пустотой? Волною
Тщеславия, маской скуки, светлым голодом тела?
Было ли в горсти что-нибудь кроме пепла? Только ли
В памяти живет радость? Или в горсти смеха?
Теплые тела дышат на островах. Вспыхнувшая искра,
Горит ли еще, помнит ли себя среди пустошей памяти?
Мелькнувшая нежность не всегда посереет
Прахом. Остается ли смех тела на косогорах души?
А посветлевший воздух скользит за лодкой, между.
5
Тропа петляет, сумерки ветвятся,
Деревья в тумане, черные без снега.
Ты думаешь, что день; но, наверное,
Это ночь. Ночь голосов, рук и зубов.
Голоса, еще голоса. Они зовут, кричат,
Шумят, визжат, кажутся тебе знакомы.
К тебе ли они, ко мне? Или беснуются,
Безликие, в пустоту? Выкрикивают ее.
Тени скользят в тумане, ты не один,
Не один никто. Сколько их вокруг,
В исступлении бьющихся, сопящих:
«Ненавижу», «смерть». Здесь страшно.
А вот и тени любви, выпрыгивающие
Из-за сосен, вспыхивают на мгновенье.
Как полны они слов легкости, доверия,
Благородства и красоты. Приблизятся.
Ты берешь в ладони руку, теплеющую
Как снег. Накрой ее второй ладонью,
Поднеси к губам. В твоих руках кости
Трупа чужой души. Призраки смеются,
Раздваиваются, исчезают. Тени друзей,
Протягиваешь к ним руки, пытаешься
Обнять, задержать. Они не знают тебя.
Проходят в ночи, ночные огни без слез.
Когда душа их рвалась, они приходили
К тебе; твои карманы все еще полны
Их слез. Но они сыты, твое имя забыли.
Скользят в темноте, меньшие, чем тени.
Страшно или пусто – там где ничего?
Призраки в призрачном, спрятавшиеся
В тени и тумане душ. Как их разглядеть?
Тропа ветвится, как дерево над землей.