– Но… – начала Тереза и умолкла.
Брюс провел пальцами по ее щеке.
– Да?
В глазах Терезы читалась внутренняя борьба. Прерывисто вздохнув, она продолжила:
– Мы не должны… так нельзя… А если потом пожалеем? Ведь сделанного не воротишь.
Брюс взял ее лицо в ладони и принялся покрывать мелкими поцелуями щеки, подбородок, губы…
– Почему нельзя? Можно, – шептал он. – Все можно. Вспомни, о чем мы недавно говорили.
Дыхание Терезы участилось.
– Что ни делается, все к лучшему? – с запинкой произнесла она.
– Конечно, – тихо сказал Брюс. – Позволь себе немного радости. Ни о чем не думай и не беспокойся, все это пустое. Иногда нужно жить одной минутой, ведь именно она может скрывать в себе счастье, понимаешь?
– Кажется, да… – выдохнула Тереза.
– Ты просто прелесть! – с чувством воскликнул Брюс и вновь припал к ее губам.
Новый поцелуй длился как будто даже дольше, чем первый. И он словно приобрел иное качество – на сей раз Тереза сначала медленно, с оттенком сомнения, скользнула ладонями по плечам Брюса, а потом уже увереннее обвила руками его шею.
Моя! – с торжеством вспыхнуло в этот момент в голове Брюса.
– Знаешь, о чем я думал за ужином? – прошептал он, когда их губы разомкнулись.
– О чем? – так же шепотом спросила Тереза.
– Что мне до чертиков интересно, как выглядит твоя спальня.
Она негромко рассмеялась.
– Ну, если ты затеял все это лишь только ради того, чтобы заглянуть в мою спальню…
Запрокинув голову, Брюс издал звук, очень похожий на рычание. Потом посмотрел Терезе прямо в глаза.
– Видишь ли, солнышко, если мы продолжим беседу еще хотя бы на пять минут, мне уже будет все равно, где она происходит – на кухне или в какой-нибудь другой комнате. Просто в спальне некоторые вещи делать удобнее.
– Ты находишь?
Тереза произнесла это таким тоном, что Брюс невольно подумал: надо же, в ней пробудилась игривость! Разве мог я даже мечтать о таком?!
– Просто уверен! Поверь моему опыту.
– А почему тебе станет безразлично, где беседовать? – задала Тереза новый вопрос.
Ее грудной голос ласкал слух Брюса и одновременно будоражил кровь. Подавив судорожный вздох, он впился взглядом в самые зрачки Терезы.
– Потому что, боюсь, я не совладаю с собой.
– И? – произнесла она.
– И наброшусь на тебя! – хрипло вырвалось у Брюса.
Затем, почти не понимая, что делает, он вновь порывисто склонился над Терезой, отодвинул длинные шелковистые пряди волос и нетерпеливо припал губами к впадинке между шеей и плечом. Сначала Брюс просто целовал соблазнительное место, потом стал щекотать языком, а потом легонько сжал нежную кожу зубами.
В эту минуту и без того трепетавшая Тереза со стоном изогнулась, крепко стиснув плечи Брюса.
– Погоди! Я верю… верю… – Она с усилием отстранила его от себя. – Ладно, идем.
– Куда? – спросил слегка ошалевший от наплыва чувств Брюс.
В подобных обстоятельствах вопрос мог бы показаться смешным, однако Терезе явно было не до смеха. Ее лицо пылало, губы приобрели вишневый оттенок, карие глаза казались черными из-за расширившихся зрачков.
– В спальню, – только и сказала она. И, найдя руку Брюса, повела его прочь из кухни.
Спальня была очень светлой. Это было заметно даже в царящих здесь сумерках. Впрочем, они не казались такими уж густыми из-за льющегося сквозь окно с улицы света фонаря.
Взгляд Брюса упал на кровать, накрытую покрывалом, очевидно призванным имитировать шкуру белого медведя. Но не оно заинтересовало его, а тот факт, что ложе было двуспальным.
По мнению Брюса, это кое о чем свидетельствовало. Хоть Тереза и избегала мужского общества, в ее подсознании, вероятно, сидела мысль, что она не всегда будет спать в одиночестве.
И подтверждение этому я сам, блеснуло в затуманенном страстью мозгу Брюса. Потому что нахожусь сейчас здесь.
Тереза двинулась было к окну с явным намерением задернуть шторы, однако Брюс удержал ее за руку и повернул лицом к себе.
– Тереза…
– Ох, Брюс! – со стоном произнесла она.
И они вновь принялись целоваться.
Через какое-то время Брюс оторвался от губ Терезы, но лишь для того, чтобы начать раздевать ее. Он опьянел от восторга. А когда обнажилась аккуратная упругая грудь Терезы, и вовсе потерял голову.
Подхватив Терезу на руки, он стремительно шагнул вперед и уложил ее прямо поверх пушистого белого покрывала. Сам тут же налег сверху, уткнулся лицом в ложбинку между двумя нежными выпуклостями, губами прижавшись к атласной гладкости кожи, и застыл.
Впрочем, продолжалось это всего несколько мгновений. Затем Брюс переместился к отвердевшему и превратившемуся в столбик соску, накрыл его губами и принялся легонько посасывать.
Реакция Терезы не заставила себя ждать. Брюс услыхал низкий грудной стон, почувствовал, как изогнулось находящееся под ним тело, и продолжил ласкать сосок с удвоенной энергией.
Вдоволь наигравшись с ним, Брюс поднял голову и посмотрел на Терезу. Глаза ее были закрыты, голова запрокинута, шея белела в льющемся с улицы свете.
– Тебе нравится то, что я делаю? – спросил Брюс, хотя ответ был очевиден.
С губ Терезы слетел очередной стон, она хрипловато произнесла:
– Очень… Не останавливайся, пожалуйста!
– Сейчас, подожди минутку.
Брюс встал с постели и быстро освободился от рубашки и джинсов. Потом вернулся к Терезе, чтобы начать все сначала, но с другим соском.
Спустя несколько минут она уже извивалась под ним, впившись пальцами в его плечи и жадно хватая воздух открытым ртом.
– Брюс! – то и дело вырывалось у нее. – Ох, Брюс!
Разумеется, он слышал эти полные чувственного томления вскрики, и они доставляли ему едва ли не большее наслаждение, чем сам процесс ласк.
Он скользнул рукой по плоскому бархатистому животу Терезы, устремляясь к заветной области между ног, но наткнулся на пояс джинсов. Едва не застонав от досады, Брюс на ощупь расстегнул пуговицу и потянул молнию вниз. Однако попытка не увенчалась успехом, и ему поневоле пришлось вновь отстраниться от Терезы.
Она издала звук разочарования, но потом поняла, почему он отодвинулся, и в меру сил помогла ему освободить ее от остатков одежды.
Брюс стянул с нее джинсы вместе с черными кружевными трусиками, бросил на пол, затем избавился от собственных трусов. После чего снова накрыл Терезу своим телом.
Он жадно впился в ее губы, и ему показалось, что они обожгли его. Тереза отвечала на поцелуй со всей неистовостью истосковавшейся по ласке женщины. Через минуту Брюс осуществил свое изначальное намерение – не прерывая поцелуя, переместил руку вниз, слегка раздвинул ноги Терезы и принялся ласкать самый чувствительный участок ее тела.
Как только Брюс коснулся этой области, Тереза изогнулась и издала очередной сдавленный стон. Было совершенно очевидно, что она готова к соитию, однако Брюс все медлил, желая доставить ей как можно больше наслаждения.
Наконец, прервав поцелуй, Тереза произнесла чужим хрипловатым голосом:
– Сейчас, прошу тебя… сейчас!
Тогда Брюс вошел в нее медленным уверенным движением, до предела наполнив своей плотью. Они оба на миг замерли, словно прислушиваясь к ощущениям, затем Тереза нетерпеливо качнула бедрами, и Брюс начал двигаться.
Потянулись насыщенные пронзительным наслаждением мгновения. Тереза сразу подхватила заданный Брюсом ритм, и точно так же, в такт, с ее губ стали слетать стоны.
Затем настал момент, когда Брюс почти физически ощутил, до какой степени возросло испытываемое Терезой удовольствие. Едва он успел это осознать, как та содрогнулась, громко вскрикнула… а потом постепенно обмякла, тяжело дыша и не открывая глаз.
В ту же минуту, словно захваченный ее состоянием, Брюс вздрогнул от острого наслаждения, пронзившего все его тело с головы до пят. Затем услыхал чей-то сдавленный скрипучий стон и лишь потом сообразил, что этот звук вырвался из его собственного горла.