— Гильзу нашли?
— Нашли.
— Отдайте ее мне… — Зыкин хотел добавить — пожалуйста, но во время спохватился. Он не проситель какой‑нибудь, он при исполнении.
— Зачем же я вам ее оставлю? Главные участники событий отбыли в Москву. Там и следствие будут вести..
— Значит, у вас все‑таки есть версия? — быстро спросил опер. — Вы будете искать убийцу среди уехавших? А ведь не исключено, более того, весьма вероятно, что пистолет, из которого эта пуля выпущена, находится именно здесь.
"Он не так прост — этот румяный мальчик, — подумал Никсов, — и говорить с ним надо аккуратно. Но не признаешься, что упустил, дурак безмозглый, вещественное доказательство".
— Ну, хоть показать ее вы мне можете?
— Найденная гильза уже отправлена мной в Москву в лабораторию.
Зыкин аж крякнул от негодования. Все обиды и разочарования этого дня сконцентрировались в одной точке. Конечно, ему почудилась насмешка в вежливых отговорках московского сыскаря. Еще задевало полное отсутствие интереса к тому, чем располагал опер, а именно — к трупу в морге, а это, господа хорошие, вещь осязаемая, не то, что выстрел в ночи. Словом, обидно ему стало до слез, и он, прищурившись, чтоб не блестели проклятые, с напором сказал:
— Зря вы усмехаетесь. У нас тут лабораторий нет. А вы… конечно. Вы по грязи под ногтями найдете, где человека убили, по пыли в карманах определите его местожительство, а по микрочастицам с краски автомобиля на руках покойного вычислите не только марку машины, на которой труп везли, но и определите номерной знак транспортного средства.. А мы тут только головой до всего доходим… и так, знаете, на пальцах…И еще работаем с населением. Оно нам пока доверяет, не то, что в столицах.
— Товарищ Зыкин, … господин Зыкин… Я меньше всего хотел вас обидеть. Вас как зовут‑то?
— Валера меня зовут, — продолжал опер с прежним напором. — А труп, который в морге лежит, тоже к вам в лабораторию отправить? Будете там определять, как он в крапиву попал? Ведь кто‑то же его убил! А в Стане отродясь такой страсти не было! Значит, кому‑то он сильно мешал. Вот чем сейчас надо интересоваться!
— Давайте договоримся, — примирительно сказал Никсов. — Вы работает с трупом. Он ваш. А выстрел на террасе — мой. Дальше — созвонимся.
На этом и расстались.
17
Зыкин не торопился уезжать из Верхнего Стана, решил походить по деревне, посмотреть окрест свежим взглядом, а может и с народом потолковать. Его неторопливость была вознаграждена.
По понедельникам в четыре часа в Стан приезжала торговая лавка и становилась на невидимой границе между деревней и поселком. Собственно "Лавка$1 — название условное. Так по старой памяти называли частный видавший виды "Москвич", до самого верха забитый продуктами. Тут тебе и сыр, и рыба, и сардельки всякие. Деревенские покупали мало, потому что денег не было, городские, потому что все из Москвы привезли, но тем и другим был нужен хлеб, черный и белый, цена за две буханки девять рублей. Кроме того продавец Сережа (бывший учитель) продавал всякую нужную в хозяйстве мелочевку: жвачки для детей, импортные шоколадки, дрожжи, соду и весь приклад для соления и маринования грибов, как‑то перец горошком, гвоздику, уксус и прочее. А так как летом всегда ощущается нехватка сахара — все варенье варят, около лавки обычно выстраивалась очередь.
Зыкин пристроился в хвост якобы за жвачкой — от курева помогает. Его тут же стали подталкивать к продавцу, мол, проходите, мы помногу берем, но опер не захотел уступать народу в великодушии: " Нет, нет, я постою. Мне спешить некуда". Народ отнесся к этому благосклонно. Он им пару вопросов задал, они ему ответили, Федор подошел за пшенкой для курей, начался высказываться о последних событиях, за ним занял очередь озабоченный Флор. Туда–сюда, разговор и завязался.
Перво–наперво стали выяснять про угнанный "Запорожцем", он интересовал всех куда больше, чем труп в крапиве. Здесь Зыкин ничего нового сообщить не мог.
— А кто же стрелял‑то? В Льва Леонидовича? Или те же амнистированные балуют?
— У Васильевны вчера с забора две литровые банки сперли. Она из выставила просушить, сунулась молоко наливать — их нет. Шалит уголовный элемент!
— Неужели за двумя урками вертолет прилетал?
Деревня беззлобно издевалась над родной милицией, но Зыкин решил не обижаться.
Подошел Петя–бомбист с пустыми пивными бутылками и, как бы между прочим, сказал, что он намедни, в пятницу еще, ходил на Черный ручей за маслятами, и показалось ему, что в землянке кто‑то живет. Что‑то там как бы дымком попахивает. Маслят он набрал много, но половина червивых, правда, говорушки пошли, а когда назад шел, то видел со спины мужика в черном. И вроде тот мужик был "не наш". Федор за это, конечно, не может ручаться, может и помстилось ему, но он голову готов дать под топор, что этой спины он раньше не видел.