— Рома, — тихо сказала Хайди, когда они, сидя в удобных креслах, ждали, пока на китель Хайди пришьют новенькие петлицы, а на мундир Романа прикрепят погоны, — помнишь, я говорила, что в сказку попала, когда была в церкви первый раз?
Еще бы не он не помнил! Любимая тогда первый раз сказала ему, что станет русской. Полностью русской Хайди, правда, так и не стала, зато и настоящей немкой ее назвать было бы уже ошибкой. Впрочем, такое, местами очень даже веселое, сочетание русского и немецкого в своей женщине Корневу нравилось даже больше.
— И опять я в сказке… Я беседовала с правителем самой большой империи в космосе, а чувствовала себя, как будто с Михаилом Фёдоровичем говорила, — вспомнила Хайди свекра. — Я поняла теперь… нет, не поняла, почувствовала! Россия — это великая семья. Я почти не помню моего отца… Но сегодня именно с отцом я говорила.
Как и в тот раз, Роман только вздохнул. А что еще тут поделаешь, если умеет Хайди такое сказать, что никакими словами ей не ответить?!
Эпилог
— А я тебе говорю, может! — Оля Сенцова, ученица девятого класса второй женской гимназии города Тюленева, была готова всерьез разозлиться на своего спутника — тоже девятиклассника, но из первой мужской гимназии, Юрку Кропотова. Нет, Юрка, конечно, парень интересный и многие девчонки откровенно завидуют, что он оказывает внимание именно ей, но до чего же иногда бывает упертый! И если бы еще было о чем спорить! Неужели он и впрямь думает, что она способна что-то напутать?!
— Оль, ну не может! — упомянутый Юрий Кропотов старался говорить мягко, не споря, а скорее увещевая свою спутницу, но в его сознании все больше и больше укреплялось мнение о том, что у всех девчонок проблемы с мозгами, и даже Олька, к его великому сожалению, не исключение. Вот же втемяшила себе в голову, выдумала наверняка, а признаться стыдно! — Ну, пойми же, Оль, «георгия» дают военным только, и то за особые подвиги, а ты говоришь — у молодой училки! Мало ли, — он решил все же дать Ольке последний шанс, — там значок какой был или брошка, а ты спутала!
Трудно сказать, выдержали бы совсем недавно зародившиеся отношения молодых людей первую серьезную ссору, уже готовую вот-вот расшвырнуть их в разные стороны, но внезапно милое личико юной барышни осветилось яркой, под стать этому солнечному дню, всего-то третьему дню нового учебного года, улыбкой.
— Юр, на что спорим, а? — девушка загородила своему кавалеру дорогу и потянулась на цыпочках, то ли стараясь заглянуть ему в глаза не снизу, то ли просто загораживая пока от его взгляда то, что уже увидела сама.
— Ну… Ты дашь мне поцеловать тебя, — решительности молодому человеку было не занимать. Впрочем, против такого исхода спора Оля Сенцова никак не возражала, но только не сейчас.
— Дам, если ты выиграешь, — пусть обломается, будет знать, как спорить! — А если выиграю я?
— Ну… Я пронесу тебя на руках до конца аллеи.
Отлично! Оля аж просияла. Честно говоря, лучше бы она и сама не придумала. Нет, Юрка у нее молодец, хоть и упертый! Шагнув в сторону и повернувшись, девушка, даже не стараясь скрыть торжество, сказала:
— Вот как раз наша Аделаида с мужем. Сам сейчас и убедишься!
В сторону молодых людей шла пара, прогуливающаяся, как и они по городскому парку. Молодая женщина в синевато-сером учительском мундире, должно быть, та самая Аделаида, и офицер в темно-синем выходном мундире Летного флота. И на мундире учительницы… Юрка отказывался верить своим глазам, но пришлось. Белый эмалевый крест на черно-оранжевой колодке — такое ни с чем не спутаешь.
— Здравствуйте, Аделаида Генриховна, здравствуйте, господин офицер, — поприветствовала взрослых Оля.
— Здравствуйте, — только и смог сказать Юра. Ну ничего себе парочка! Ладно ротмистр, боевой офицер, но сколько наград! Два «георгия», медаль, знак летчика-истребителя и еще какой-то крест, германский, наверное. Но совсем молодая училка с «георгием» и медалью! Быть такого не могло, но вот же она, Олька все правильно сказала!
— Здравствуйте, Сенцова, — с улыбкой ответила учительница, а офицер вежливо наклонил голову. — Кавалера вашего мне не представите?
— Кропотов Юрий, первая мужская гимназия, — кавалер представился сам.