Повинуясь желанию поскорее увидеть свой корабль, Корнев, не заходя в портовую контору, вышел на стоянку и, остановился на расстоянии, позволявшем целиком окинуть 'Чеглок' взглядом. Хорош, что и говорить! Изящные скругленные обводы, благородные пропорции и при всем этом некая даже на стоянке бросающаяся в глаза устремленность вперед - меньше всего 'Чеглок' был похож на обычный грузопассажирский корабль, напоминая очень большую яхту. Роман усмехнулся, вспомнив свое впечатление от впервые увиденного корабля, тогда еще безымянного, только с номером. Тогда шестой 'север' показался ему неуклюжим гигантом по сравнению с 'филиппком'. А с чем еще Корневу было сравнивать, кроме как с истребителем, на котором отлетал почти два года? Да уж, отлетал... Отлетался, если уж говорить прямо.
Та вторая ракета, от которой он так и не смог отцепиться на орбите Муллафара, взорвалась настолько близко от его 'филиппка', что взрыва поручик Корнев не увидел и не услышал. Ну или потом не помнил. Толчок сзади - и в себя Роман пришел только в госпитале спустя почти две недели. Первоначальная радость от того, что увидел на своих местах руки и ноги, прошла, когда врачи познакомили его со списком имплантов. Все кости правой руки вместе с плечевым суставом и все правые ребра были установлены искусственные. Наращенные на руку мышцы, нервы, кровеносные сосуды и что там полагается еще, как и новое правое легкое, новая печень и пара метров замененных на новые кишок имплантами не считались, проходя как 'выращенные ткани и органы', однако и того, что считалось, более чем хватало для запрета на пилотирование истребителей.
Сейчас Корнев вспоминал то время спокойно и даже как-то отстраненно. Но тогда... Тогда это был конец. Именно так Корнев это воспринимал. Им овладело тупое безразличие и ко всему вокруг, и к себе самому. Госпиталь, конечно, военный, дисциплину, пусть и с некоторыми поправками на состояние пациентов, там никто не отменял, так что отлынивать от занятий по восстановлению функций руки и дыхательной гимнастики не удавалось. Вот только все предписанные упражнения Корнев выполнял исключительно для галочки - настолько лениво, что прогресса в реабилитации не было никакого. Ни врачи, ни психологи сделать ничего не могли. Неудача постигла даже обалденную красавицу-медсестричку, специально обученную возрождать у пациентов интерес к жизни весьма, как бы это помягче выразиться, специфическими методами, основанными на использовании одного из сильнейших человеческих инстинктов - полового.
А командующий корпусом смог. Великий князь Андрей Константинович лично вручал Корневу орден Святого Георгия четвертой степени и погоны штабс-ротмистра. Видимо, перед посещением Корнева великий князь поговорил с врачами, так что когда новоиспеченный штабс-ротмистр и кавалер, кое-как шевеля новой рукой, едва не выронил из непослушных пальцев награду, великий князь приказал всем присутствующим выйти и устроил Корневу такой сеанс психотерапии, который Роман запомнил навсегда. И о котором никогда никому не рассказывал и не расскажет. Никогда. Никому. Даже Хайди. Скажи Роману такое кто угодно, он бы, наверное, попытался кинуться с кулаками. А тут... Великий князь и генерал-лейтенант все-таки. Это во-первых. А, во-вторых, с такой рукой Корнев и ничего бы не сделал даже какому-нибудь совершенно постороннему человеку. Но Корнева пробрало. До самых до печенок. Злость на великого князя почти тут же сменилась злостью на самого себя, и едва Андрей Константинович покинул госпиталь, Роман сам, добровольно, отправился в реабилитационный зал.
Доктора, кстати, совершенно не удивились такой перемене настроения пациента. Видимо, методика начальственного разноса как эффективного способа психотерапии была отработана великим князем до совершенства. А может, и не только им - все же за плечами Андрея Константиновича были несколько поколений предков, привыкших повелевать и умеющих мотивировать подчиненных на выполнение абсолютно любых задач. Когда такие навыки впитываешь с самых что ни на есть детских лет, это вам не просто курс профессионального обучения.
В общем, на третий день Корнев мог самостоятельно работать ложкой, на четвертый - пользоваться чашкой, на пятый - даже щелкать пальцами, пусть и почти бесшумно. Речь, понятно, о правой руке - до этого пользовался левой. Специальная диета, проработанный комплекс упражнений, а главное, появившаяся мотивация - все это способствовало возрождению интереса к жизни, который Корнев блестяще проявил с той самой медсестричкой. Ну, то есть, это она сказала Роману, что блестяще. Польстила, наверное, опять же в целях усиления стремления к полному излечению.
Собственно, специалисты по реабилитации и подали Корневу идею податься в капитаны-пилоты, когда он твердо решил оставить военную службу. Решение это далось штабс-ротмистру тяжело, но вариантов он тут не видел. Оставить его в летном флоте начальство было готово, но только на штабной службе или с переучиванием на инженера. Видеть, как летают другие, обеспечивать их полеты и при этом не летать самому - такой жизни Корнев для себя не представлял. Правда, разок попытался представить, потом остаток дня героически боролся с желанием напиться.
А тут вариант, хоть как-то напоминающий полеты на истребителе. Один в кабине, куда большая, чем у крупных кораблей, возможность маневрировать, в общем, чем никак, лучше уж так. Жалованье свое Корнев никогда полностью не тратил, накопилась там неплохая сумма, опять же, при открытии своего дела ему как бывшему офицеру и георгиевскому кавалеру полагались изрядные льготы, вступление в гильдию независимых навигаторов открыло ему доступ к ссуде на очень выгодных условиях... В общем, очень скоро отставной штабс-ротмистр Роман Корнев стал владельцем универсального грузопассажирского транспорта третьего ранга типа 'Север' пятой серии. Название предложила сестра Ольга, Роману понравилось, и его корабль стал 'Чеглоком'. На обоих бортах рядом с русскими флагами нарисовали этого изящного соколика и написали название, на чем и завершилось придание кораблю индивидуальности. Ну вот теперь еще и отметки о победах, хе-хе.
По-настоящему Корнев полюбил свой корабль, когда разобрался с управлением. Не 'филиппок', конечно, но все равно, чувствуешь себя именно пилотом, а не кем-то еще. По легкости управления 'севера' больше всего напоминали хорошо знакомые учебные 'топтыжки', (2) прощающие неопытному пилоту большинство ошибок, а в руках пилота опытного способные на такие трюки, что на ежегодных авиапраздниках заставляли зрителей ахать и радостно аплодировать. Но вот к размерам рубки, которую Корнев по привычке еще долго именовал кабиной, привыкнуть сначала было трудно. Первое время Роман несколько раз пытался искать, за что ухватиться, чтобы вылезти из кабины, а не просто встать с кресла.
(2) 'Топтыжка' - прозвище учебных истребителей ТОП-12 (тренировочный Окишева и Подсосенского).
Потом специалисты гильдии учили его основам коммерции, рассказывали об особенностях различных миров Фронтира, объясняли, как и с кем себя вести. В общем, подготовку Корнев получил основательную. Понятно, что теория теорией, а практика - практикой, но с такой теорией, какую преподавали ему в гильдии, практику он освоил без особых проблем. Ну да, бывали поначалу рейсы, когда в убытки он влетал по собственной дури, а не по сложившимся обстоятельствам, но и убытки были не такими уж большими, и не допускать повторения таких ошибок он научился быстро.