Луна убывала, ночи становились темней. От возвращавшихся монахов мы узнали о взятии Кушимото. Жизнь храма возвращалась на круги своя, древними ритуалами провожали погибших. Затем пришла весть от господина Араи, который стал властелином большей части доменов Трех Стран. Он направлялся в Тераяму на могилу Шигеру.
Той ночью, услышав звуки флейты, я пошел поговорить с тем, кто играл на ней. Музыкантом, как я и догадывался, оказался Макото. Меня растрогало, что он наблюдает за моим душевным состоянием, аккомпанируя моей скорби.
Макото сидел у пруда, где днем нередко кормил золотых карпов. Монах закончил мелодию и отложил флейту.
– Как только приедет Араи, тебе нужно будет принять решение, – сказал он. – Что ты намерен делать?
Я сел рядом. Камень оказался мокрым от первых капелек росы.
– А что мне надо делать?
– Ты наследник Шигеру. Ты должен получить то, что он тебе завещал. – Монах замолчал, затем продолжил: – Однако все не так просто. Тебя зовут иные дела?
– «Зовут» не то слово. Они требуют меня. Я обязан… это трудно объяснить.
– Попытайся, – сказал он.
– Ты же знаешь, что у меня острый слух. Как у собаки.
– Мне не нужно было так говорить. Тебя это задело, прости меня.
– Нет, ты был прав. Полезное свойство для моих хозяев, как ты сказал. Да, я нужен моим хозяевам, и они не Отори.
– Племя?
– Тебе о них известно?
– Совсем немного, – ответил Макото. – Их упоминал наш настоятель.
Мне казалось, он скажет что-то еще, ждет, когда я спрошу совета. Но на тот момент я не мог подобрать нужный вопрос или был слишком глубоко погружен в собственные мысли.
– Мой отец был одним из Племени, и все мои таланты – от него. Племя потребовало, чтобы я вернулся к ним. Они считают, что имеют на меня право. Я заключил с ними сделку: они разрешили мне спасти господина Шигеру, а я пообещал добровольно присоединиться к ним.
– Как они смеют требовать от тебя такое, когда ты законный наследник Шигеру? – негодующе спросил Макото.
– Если я попытаюсь скрыться от них, меня убьют, – ответил я. – Они считают, что вольны так поступить. И раз уж я пошел на уговор, значит, правда на их стороне. Моя жизнь принадлежит им.
– Должно быть, сделка была заключена под нажимом, – сказал монах. – Никто не станет ожидать от тебя ее выполнения. Ты – Отори Такео. Не думаю, что ты осознаешь, насколько популярен сейчас, и какой вес имеет твое имя.
– Я убил его, – произнес я, и, к своему стыду, почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. – Я никогда не прощу себе этого. Не могу взять его имя и его судьбу. Он умер от моей руки.
– Ты даровал ему достойную смерть, – прошептал Макото, взяв меня за руку. – Ты сполна выполнил долг сына перед отцом. Тобой восхищаются и восхваляют тебя за это. А убить Йоду… такое событие войдет в легенду.
– Я не выполнил своего долга, – ответил я. – Дяди Отори были заодно с Йодой, а они ходят безнаказанными. К тому же он завещал мне позаботиться о госпоже Ширакаве, пострадавшей незаслуженно.
– Не такое уж это и тяжелое бремя, – отметил Макото, задорно взглянув на меня. К лицу моему прилила кровь. – Я заметил, как соприкоснулись ваши руки, – добавил он, помолчав, – я заметил то, что проскользнуло между вами.
– Я хочу выполнить его желания, но чувствую себя недостойным такого счастья. В любом случае я повязан клятвой с Племенем.
– Ее можно нарушить, если захочешь.
С одной стороны Макото прав. С другой – маловероятно, что Племя позволит мне жить на свете. К тому же я не могу обманывать себя: нечто тянет меня к ним. Я вспомнил, как хорошо Кикута понял мою сущность, как моя природа отвечала темным умениям Племени. Меня раздирали сомнения. Хотелось открыть душу Макото, но пришлось бы рассказать абсолютно все, а я не мог признаться монаху – последователю Просветленного в том, что я рожден Потаенным. Я нарушил все заповеди. Я так часто убивал.
Тишина в саду прерывалась лишь редким всплеском рыб над поверхностью пруда и отдаленным уханьем совы. Мы с Макото почувствовали необычайную близость.
Он крепко обнял меня.
– Какой бы путь ты ни выбрал, ты должен освободиться от своего горя, – сказал он. – Ты сделал все, что мог. Шигеру гордился бы тобой. Теперь тебе нужно простить себя самого и успокоиться.
От дружеских слов Макото, от его прикосновения у меня опять потекли слезы. Ощущая рядом дружеское плечо, я чувствовал, как мое тело возвращается к жизни. Он словно вытащил меня из пропасти и вселил желание жить. После нашего разговора я впервые заснул крепко, без снов.
Араи приехал с несколькими вассалами и двадцатью солдатами, оставив армию для поддержания мира в Восточном крае. Он собирался отправиться дальше и установить границы до наступления зимы. Араи никогда не отличался терпеливостью, а теперь его влекло к завоеваниям с неведомой силой. Араи был моложе Шигеру – около двадцати шести лет, могучий мужчина с горячим нравом и железной волей. Я хотел быть на его стороне, и он не скрывал, что видит во мне союзника. Более того, он уже решил, что я женюсь на Каэдэ.
Араи привез ее с собой: согласно традициям, Каэдэ должна была навестить могилу Шигеру. Он счел, что нам обоим нужно остаться в храме, пока идут приготовления к свадьбе. Шизука, конечно же, сопровождала госпожу и нашла возможность переговорить со мной лично.
– Я знала, что мы найдем тебя здесь, – сказала она. – Кикута был в ярости, но мой дядя убедил его дать тебе еще немного времени. Однако оно истекает.
– Я готов примкнуть к ним, – ответил я.
– Они придут за тобой этой ночью.
– Госпоже Ширакаве об этом известно?
– Я пыталась предупредить ее и старалась достучаться до Араи.
Голос Шизуки переполнился грустью.
У Араи на мой счет были иные планы.
– Ты законный наследник Шигеру, – сказал он мне, когда мы сидели в гостиной храма уже после посещения могилы. – Вполне естественно, что ты можешь жениться на госпоже Ширакаве. Мы заполучим для нее Маруяму, а следующей весной займемся землей Отори. Мне нужен союзник в Хаги. – Араи внимательно изучал мое лицо. – И ни для кого не секрет, что о союзнике с такой репутацией, как у тебя, можно только мечтать.
– Господин Араи очень щедр, – ответил я. – Однако существуют обстоятельства, не позволяющие мне выполнить его желание.
– Не глупи! – резко воскликнул он. – Мои желания вполне совпадают с твоими интересами.
Мой разум опустел: мысли разлетелись, как птицы Сэссю. Я знал, что Шизука подслушивает снаружи. Араи был союзником Шигеру, он некогда защитил Каэдэ, а теперь завоевал большую часть Трех Стран. Если я и должен кому-либо дать присягу, так это ему. Я понял, что не имею права просто исчезнуть, не дав объяснений.
– Всему, что я достиг, я обязан Племени, – медленно произнес я.
На лице Араи мелькнула искра гнева, но он промолчал.
– Я пошел с ними на сделку и, чтобы выполнить свои обязательства, должен отречься от имени Отори и уйти с ними.
– Что ж это за Племя такое?! – взорвался он. – Куда бы я ни пришел, постоянно на них натыкаюсь. Они как крысы в амбаре. Даже те, с кем я имею дело!
– Мы не смогли бы одолеть Йоду без их помощи, – сказал я.
Араи покачал своей могучей головой и продолжил настаивать на своем:
– Слышать не хочу этот вздор. Шигеру усыновил тебя, ты – Отори, и ты женишься на госпоже Ширакаве. Это приказ.
– Господин Араи.
Я поклонился ему до земли, понимая, что не могу подчиниться.
Посетив могилу, Каэдэ вернулась в дом для гостей, куда селили женщин, и у меня не было возможности поговорить с ней. Я жаждал увидеть возлюбленную и в то же время боялся нашей встречи. Боялся ее власти надо мной и моего могущества над ней. Боялся причинить ей боль, а еще больше того, что не посмею приблизиться к ней. Той бессонной ночью я опять пошел в сад, тоскуя по тишине, но непрестанно что-либо слыша. Я знал, что скоро за мной приедет Кикута, и я уйду с ним, но не мог выкинуть из головы образ Каэдэ, воспоминание о ней, силуэт рядом с мертвым Йодой, прикосновение ее кожи к моей, хрупкость ее стана, восторг, когда мы слились воедино. Сама мысль, что это никогда не повториться, высасывала воздух из легких.