- Доброе утро!
- Артемис сказал, что ты слегка выпила лишнего вечером и заснула в гостевой спальне. Ты в порядке?
Артемис облизывает губы, пряча свою насмешку. Боже, не могу смотреть ему в глаза, так что концентрируюсь на маме.
- Да, пойду приму душ, – говорю, закрывая дверь и делая глубокий вдох, перед тем как пойти в ванную.
После душа, в чистой одежде, я направляюсь в кухню, где нахожу Артемиса, разбирающего поднос мамы.
Веди себя нормально, Клаудия. Включи дурочку.
Обхожу его и иду за стаканом холодной водой, который, надеюсь, поможет мне с этим ужасным ощущением в животе. Зачем я так напилась? Почему?
- Ты такая тихая, – нотка веселья в голосе Артемиса не остается незамеченной.
Отпиваю воду и ставлю стакан, изо всех сил стараюсь избегать его глазами.
- Ладно, – он подходит ко мне, окутывая меня ароматом своей туалетной воды, – мне надо на работу. Не попрощаешься со мной?
Я неловко улыбаюсь, и он вскидывает бровь.
- Ты какая-то нервная и беспокойная? – Он наклоняется, и я пячусь назад – Это на тебя не похоже, если только… ты помнишь все, что сказала ночью и теперь тебе стыдно.
- Не понимаю, о чем ты говоришь.
Артемис поджимает губы, но их уголки все еще тянутся вверх. Он пытается не засмеяться.
- А, да? – он подходит еще ближе, я делаю еще шаг назад, пока не прижимаюсь спиной к кухонному островку. Бежать некуда. – Мне освежить твою память?
- Нет, спасибо.
Он посмеивается, нежно касаясь моего подбородка. Утреннее солнце, пробравшееся через окно, отражается в его глазах, подчеркивая их кофейный цвет.
- Мне пора, – он наклоняет голову и преодолевает расстояние между нами. Как только его губы касаются моих, я таю.
Артемис нежно целует меня. Касание его губ учащает мое дыхание и сердцебиение.
Хватаюсь за его пиджак, отвечая на поцелуй. Артемис обхватывает меня руками, прижимая к себе. Наши губы ускоряют ритм, поцелуй становится более влажным и страстным. Все тело наполняется жаром, от воспоминаний о том, как приятно ощущать его внутри.
Хочу снова почувствовать его.
Его всего.
Наше тяжелое дыхание раздается по всей крохотной кухне, пока мы целуемся так, будто завтра не наступит никогда. Артемис прижимает меня еще сильнее к себе, и я животом чувствую, насколько он потвердел.
- Какого черта здесь происходит? – Никогда так быстро ни от кого не отпрыгивала. Я так сильно отталкиваю Артемиса, что ему приходится отступить на несколько шагов.
София Идальго стоит в дверях в одном из своих черных облегающих платьев. Ее лицо покраснело, руки сжались в кулаки, наполненные гневом глаза смотрят на меня.
Должно признать, что в это момент она меня немного пугает.
- Что, черт возьми, все это значит, Артемис? – Ее вопрос повисает в воздухе, пока она яростно шагает ко мне. – Продажная дрянь!
Все происходит так быстро, что я даже не успеваю отреагировать, как моя голова отклоняется в сторону от сильной пощечины. Щека горит.
София хватает меня за волосы, но прежде, чем ей удается потянуть меня, Артемис вырывает ее руку и встает между нами.
- Нет! Это был последний раз, когда ты подняла на нее руку и оскорбила!
Я уже давно не слышала этот ледяной голос Артемиса.
София возмущенно фыркает.
- Конечно же ты ее защищаешь, эта сучка, должно быть, запудрила тебе мозги своей ерундой.
Наступает моя очередь обойти Артемиса и залепить ей от всей души.
- Да как ты смеешь! – Хватается за щеку. – Вам с матерью лучше бы собрать свои манатки. Убирайтесь из моего дома!
- Хватит! – Голос Артемиса едва слышен, он в ярости.
Артемис из тех людей, которые остывают, перед тем как взорваться.
София не обращает на него внимания.
- Чего ждешь? Пошла вон! Мы дали тебе крышу над головой, а ты смеешь трахать моего сына. Полагаю, что как только ты оказываешься на улице, грязь уже ничем не смыть.
- Прекрати!
- А твоя мать…
- Замолчи, черт побери! – Крик Артемиса оглушает. – Ни она, ни ее мать никуда не уйдут. Ты сошла с ума? Какое моральное право ты имеешь что-то требовать? Тебе нужен скандал?
- Что здесь происходит? – Входит обеспокоенный сеньор Хуан. Наверное, он услышал крик Артемиса. За ним вбегает Аполо с недоумевающим взглядом.
- Хуан, она меня ударила! – София указывает на меня. – Она показала свою истинную суть, имеет виды на нашего сына. Им с матерью нужно убраться отсюда.
Хуан молчит, пытаясь понять, что происходит.
- Им нужно убраться? – Артемис произносит сквозь зубы. – Как пять лет назад, мам? Когда ты угрожала Клаудии, чтобы она меня отвергла?
Я прекращаю дышать. Я рассказала ему это в пьяном угаре?
- О чем ты говоришь? – София выглядит загнанной в угол.
Артемис смотрит на отца.
- Ты знал об этом? – Хуан качает головой, Артемис снова смотрит на мать.
- Артемис, не знаю, какую лапшу тебе навешала эта девка, но я…
- Умолкни! – Его плечи поднимаются и опускаются при каждом яростном вдохе.
- Я не позволяю тебе так со мной разговаривать! Я твоя мать! Имей уважение!
- К черту уважение! Ты никогда не уважала эту семью, ни отца, ни братьев. Единственное, что ты сделала, угробила эту семью! Почему?! – Артемис подходит к ней гневными шагами. – Почему?!
Хуан делает шаг вперед.
- Артемис, нам всем нужно успокоиться.
- Нет, – Артемис рычит с покрасневшими глазами. – Я не могу больше молчать, не могу больше этого допускать. Ты, – его голос чуть срывается, - … ты так много отняла у меня. Из-за тебя мне пришлось взять на себя то, чего я не хотел, потому что я не мог оставить отца одного, не после всех перенесенных из-за тебя страданий. А теперь я узнаю, что ты отняла у меня даже девушку, которая всегда мне нравилась. Что мы тебе такого сделали, что ты старательно делаешь нас несчастными?
София поджимает губы, слезы текут по щекам.
- Я только озвучиваю то, что в этом доме никто не осмеливался сказать до этого момента, – он тяжело дышит. – Просто говорю правду. Почему нас никогда не было достаточно для тебя? Почему? Почему тебе нужно было искать чего-то большего в других мужчинах? Если ты так этого хотела, почему не оставила отца, чтобы он смог начать жить заново? Зачем ты обрекла нас годами наблюдать за тем, как он тонет в этой боли до такой степени, что стал настолько холодным, что его невозможно узнать?
Глаза Аполо наполняются слезами, и он отводит взгляд.
От ощутимой боли и отчаяния в голосе Артемиса у меня в груди все сжимается.
- Почему, мама?
И здесь, на глазах у всей семьи, две слезы стекают по щекам Артемиса. Я никогда не видела его настолько уязвимым, как будто он впервые открывает свою печаль и то, как тяжело ему приходилось.
Глаза Хуана также покраснели, наверное, от осознания того, как сильно его дети, молча, страдали.
- Артемис… - Начинает Хуан, но Артемис останавливает его рукой, не сводя глаз с матери.
- Отвечай мне! – Восклицает, утирая слезы. – Почему? Хоть раз в жизни ты о нас подумала?