Виктор Аверкиев, видный мужчина, сорок пять лет, холост, алименты не платит. Квартира двухкомнатная, машина — синяя «пятерка» — какая-никакая, но есть. И свекровь потенциальная лет пять назад померла. Правда, зарплата у врача «скорой» не ахти, но, говорят, Аверкиев подрабатывает помаленьку — частными консультациями да массажами.
Не пробивной мужик, совестливый, копейку считает, но зато на диване, как большинство «порядочных» не валяется. Чем не муж?
Но Виктор Аверкиев о женитьбе не помышлял. На женщин смотрел, как на всех людей, без вспышки, без искры, и комплименты отпускал не пошлые. «Импотент» — таков был вердикт женской половины «скорой помощи». Но, так или иначе, жизнь Аверкиева оставалась для всех загадкой.
— Эй, ребята, звонок, — вдруг воскликнула дежурная телефонистка и, состроив недовольную мину, ринулась к аппарату.
Спустя две минуты она высунула голову из-за двери и выдала:
— Напротив городской елки сбили Деда Мороза. Давайте, рулите. Праздник начался.
— Насмерть? — поинтересовался Аверкиев.
— Бог его знает. Может, и насмерть. Звонивший боялся посмотреть, — равнодушно ответила дежурная.
— Давай я поеду, Леш, — предложил Аверкиев.
— Ну уж нет. Не дай Бог помрет, а смена-то моя. Давай, чеши домой, Вить. Пешком. Может, бабу какую по дороге найдешь. Или снегурочку бесхозную. Раз уж Деды Морозы под колесами пропадают…
6
Вероника мирно дремала в кресле, обложившись подушками, когда ее разбудил громкий настойчивый звонок в дверь. Танюшка, спавшая рядом на диванчике, недовольно пробормотала что-то во сне и перевернулась на другой бок. Вероника поморщилась и с трудом поднялась из кресла. Последние месяцы беременности она переносила тяжело и старалась поменьше двигаться.
Но выхода не было, иначе этот кто-там-его, может, соседка, а может медсестра, разбудят дочь, а Веронике так хотелось еще хоть немного тишины. Она поспешила к двери и щелкнула замком, позабыв заглянуть в глазок.
На пороге стоял высокий симпатичный мужчина, лет под шестьдесят. Аккуратно подстриженный, гладко выбритый, подтянутый и довольно представительно одетый. Что-то в его лице показалось Веронике знакомым. Но она никак не могла вспомнить, где она его видела. Память у беременных никудышная.
— Здравствуйте, — улыбнулась Вероника, и на ее полноватых щеках разлился румянец.
— Добрый день, — голос незнакомца оказался приятным, — Мне нужна Вероника Стольцева. Она по-прежнему здесь живет?
— Это я, — сказала Вероника, — Всю жизнь жила здесь. Сначала с мамой, а теперь с семьей.
— Понятно, — задумчиво ответил незнакомец, — скажите, у вас есть время? Разговор будет долгим…
— Что-то случилось? — в глазах молодой женщины отразилась тревога.
— Нет, ничего страшного, успокойтесь. Вам не стоит волноваться, — в голубых глазах незнакомца заискрилась улыбка, — Я приехал, чтобы извиниться…
— За что? — удивилась Вероника.
— Понимаете…
Незнакомец смущенно опустил глаза и, как показалось женщине, несколько побледнел.
— Меня зовут Вербенцев Родион Васильевич. Я отец Коли.
— Какого Коли?
— Вспомните Ялту, десять лет назад. Вы познакомились в санатории. Я только позавчера решился прочитать ваши письма. И вот приехал…
По лицу молодой женщины пробежала тень. Она прислонилась к стенке и схватилась за нее руками, словно ища опору. Родион Васильевич подошел к ней и подставил локоть.
— Обопритесь на меня, Вероника, ничего, если я буду вас так называть?
— Зачем вы приехали? Через столько лет? Вы? Не он?
Слезы. Обида. Грусть и даже ненависть — вот что Родион прочитал в ее взгляде, обращенном куда-то в сторону.
— Коля не вернулся из санатория. Он утонул через день после вашего отъезда. Поймите, нам с женой тяжело было читать письма, и мы просто складывали их в стопку. Если бы я знал…
Вероника осторожно освободилась из объятий Родиона Васильевича и шагнула обратно в квартиру.
— Извините, но вам лучше уйти, — холодно сказала она.
— Я так не думаю, — спокойно возразил Родион Васильевич, — Нам есть о чем поговорить.
Из глубины квартиры послышались быстрые легкие шаги, и вот уже Танюшка обхватила материнские ноги своими крохотными ручками и вопросительно посмотрела на Веронику.
— Дядя засем пиcел?
— Дядя сейчас уйдет, иди в комнату, милая, — ласково сказала Вероника и потрепала дочку по взъерошенной макушке.
Родион Васильевич с почти жадностью посмотрел на девчушку, потиравшую ладошкой заспанные глазки. На вид ей было годика четыре — четыре с половиной. Совсем маленькая, почти кроха, очень похожая на мать. Танюшка сладко зевнула, смешно поморщив курносый нос с веснушками, и удалилась, подталкиваемая Вероникой.