Король едва заметно вытер руку о балахон и продолжил свой монолог о преступлении и наказании, а я же подкралась поближе и заглянула ему под капюшон.
Батюшки! Вот это было лицо! Сильное, волевое, даже немного красивое, если бы не багряного цвета шрам. Оба глаза были целыми, только левую бровь и щеку пересекали уродливые борозды. А нос почему-то был в крови и еще в какой-то слизи. Наверное, король был болен. Вот почему такая задержка с коронацией! Государству нужен здоровый король.
— Слушай, как там тебя, — позвал меня Степан.
— Катя, — осклабилась я. Тоже мне, кавалер нашелся. Мог бы еще и завтра имя спросить. Когда я на такси уеду.
— Катюш, давай уйдем отсюда. Что тут еще ловить.
— Как что, а убийцу?
— Ну как мы его найдем? Ты же видишь, этот маразматик планы строит, как будет царствовать. Ему эта Изабелла до феньки.
— Почему? Если найдем доказательства, что она невиновна, король заключит союз с монархом по соседству. И не будет войны, будут два процветающих королевства. А король будет в гости ездить, внучатых племянников нянчить.
Степан неожиданно рассмеялся.
— Ничего ты не смыслишь в политике, девочка ты моя. Это нам, простым смертным мир да покой подавай. А королю не зевай, иначе нож в спину воткнут. И войны нужны, чтобы разорять и богатеть.
— Это как раз понятно. Только Изабелла говорила, что дядя ее очень добрый человек. С детства обезличенный, лишенный власти, кастрат… Люди так внезапно не меняются.
— Изабелла твоя еще ребенок, — хмыкнул Степан, — Мы для нее добрые духи, феи из сказки. А на самом деле…
— Я поняла! Я все поняла, Степка! — от волнения я готова была повиснуть у него на шее и задушить в объятиях. Все-таки мозги у меня варят. И не буду я прятать их в свою коробочку, ведь Степка и сам не дурак.
— Что ты поняла?
— Идем, будем искать, как Изабеллу из замка вывести. Тут должно быть масса потайных ходов-выходов. Этим мы сможем ей помочь. А больше ничем. Ловушка это, Степа. Я все поняла: это король сам все затеял.
— Долго ли догадаться, — широко улыбнулся Степан.
— Нет, ты неверно мыслишь. Казнь эскулапов — вот в чем загвоздка. Вот он, ключик, к решению загадки. Того несчастного, в латах, действительно убили. Или отравили. А может, сам умер. Не суть важно. Главное, эскулапы могли сказать правду: умер не сам король, а его брат!
— Какой брат? — удивился Степан, — У него ж вроде один брат был. Близнец.
— Верно. Вильгельм. Я сначала думала, что такое пренебрежение к телу короля — это причуда времени. Но потом поняла: это сделано специально. Закрытые окна, пылающий камин в комнате с трупом. Чтобы тело разложилось, и никто понять ничего не смог, если возникнут подозрения.
— Так ведь проще зарыть или сжечь, — скептически возразил Степан.
— Ну да. Только после этого корону нужно принимать, а как ее принимать, если все увидят, что шрам-то свежий! У короля сукровица на лице. Значит, рану недавно себе нанес.
— Но зачем? Зачем королю убивать самого себя, а затем казнить родную дочь!
— А помнишь, ты мне рассказывал, как король своего отца свергнул, потом сына убил. Что ему дочь? Досадная помеха. Выйдет замуж за принца, а тот ему нож в спину и захватит корону. Тут как раз союз наметился.
Я так поняла из истории, что Уильяму наследники вообще не нужны. Он из тех, что «после нас хоть потоп». Он поэтому и Вильгельмом стал, чтобы оправданно наследников не иметь, не ждать покуда преемник его свергнет, а самому властвовать и завоевывать.
— Жуткая семейка, — поежился Степан, растерянно глядя куда-то перед собой, — Что делать будем с девчонкой? Расскажем?
— Обязательно. Пусть знает, откуда беды ждать.
— А не жалко: детская психика и все такое.
— Ну, не знаю, — засомневалась я. В чем-то он был прав. Яблоко от яблони — только дай повод к сдвигу.
— А я знаю, — раздался голосок Изабеллы прямо у меня за спиной. Я обернулась, но никого не было. Голос шел отовсюду, прямо из стен, потолка, каменного пола. Он звенел и перекатывался заливистым колокольчиком. — Я знаю, где за стенами есть выход. И теперь я знаю правду. Спасибо вам…
Я проснулась от того, что солнце резвилось в моих накладных ресницах, а рука бессовестно ныла, затекшая в неудобной позе. На груди лежало что-то тяжелое. Степанова голова. Матерь божья, да на мне совсем ничего. И на нем тоже! Домой, пора домой. Господи, как стыдно. Позвонить что ли маме: пусть готовит ванну, я еду топиться.