Тем более, что мне надо было сходить в скором времени в армию и отдать долг на просторах моей необъятной Родины.
Глава 3
Армия. Слово как слово, некоторых бросает в дрожь, кого то в слёзы, ну а моё поколение еще считало почётным служить. Далеко не все правда, косило народу прилично. Один вот товарищ накосил на 7Б, а теперь права не может получить. Да и девчонки на служивых лучше смотрят, им то тюфяки никак не нужны. Хотя сейчас каких только не встретишь. Один другого краше, походка будто ветром сейчас сдует, рукопожатие как будто тухлую рыбу в руке держишь. Все такие метросексуалы, неужели такой зятёк меня ожидает. Придется перевоспитывать. Ну так вот армия, начали меня пугать ей в конце октября, потом были ноябрьские, сказали приходить 11 ноября. Как добирался не помню, помню что обещали ехать всего 7 часов от Москвы, т.е. рядом. Оказалось не ехать, а лететь. Сибирь, город Братск, 80 км в глубь тайги, лесоповал. Ура! На призывном я рвался в Афган, иной покрутит пальцем у виска, а мне как раз хотелось туда. Приятель мой по шараге попал туда, пришел домой с орденом. Ну а мне выпал стройбат, частично из-за моей ноги с тромбом, а частично из-за матери, она же и посоветовала отправить меня подальше на призывной комиссии, так как была полковником мед.службы.
Прилетели на место, сопка, тайга слева, справа, снизу. Минус 35, заснеженный плац, однажды ночью по нему ходил медведь. Многоголосый говор, как на базаре в Ташкенте. Отрицательно настроенные смуглые лица. Из 400-х с лишним человек, только наш призыв и еще с Тулы были белыми. Как правило в стройбат попадают или уж совсем дремучие, которых ловили когда они с гор за солью шли или совсем никаких, с судимостями. А вообще то компания как компания, мне нравилось. Коротенько опишу начало моей службы. В первый вечер нас построил сержант и спросил есть ли спортсмены. Вышел Лёха, он пловец, мастер спорта, как угодил в строители не знаю. Отец у него учёный геолог. Еще один парень и я. Видя мою наглую рожу, сержант не замедлил поинтересоваться в чём я спортсмен, ответил что шахматист. Тут же решили сыграть со мной партию. В партнеры мне пригласили коренастого бурята, они там все как медведи, только говорят немного еще.
Я начал белыми с Е2-Е4 в голову, разумеется ногой. Бурят чуть качнулся, потряс головой и что то промычал. Видимо он готовил мне мат в два хода и такого развития событий не очень то ожидал. Как краб он стал подбираться ко мне боком, растопырив свои лапы. Скажу как на духу, если они тебя обнимут, то живым ты уже не уйдешь, это даже по страшнее борцовских захватов, столь любимых на Кавказе. Поэтому смысла обниматься с ним не было, ответил коротко кулаком в висок. Смотрю повело его. Дальше были руки, потом ноги, потом опять руки. Так он меня и не схватил. Упрямая и по моему бессмертная скотина. На пол так и не упал, хотя лишился 2 передних зубов и долго держался за печень. Выигрыш остался за мной. К вечеру меня вызвали в штаб к замполиту. Замполит, блондин с синим носом, кличка Буратино, 26 лет, старший лейтенант, уроженец города Владимира. Вот такой мужик как оказалось. Была беседа, на которой мне рассказали о местных порядках, а именно драться не хорошо, но если очень хочется, то не чаще двух раз в день. Пить можно, но если увидит старший офицер, то надо поделиться. Да, одних пивных бутылок выпитых с ним хватило чтобы забить полностью нашу санитарку. Пиво там было черное тягучее как мёд и называлось «Исецкое». Командир нашей роты тоже был весёлый человек, выкуривал сигарету за две затяжки и был переведен к нам из под Кандагара за излишнюю жесткость, так он сам нам рассказывал.
А еще был у нас старший прапорщик Ваймер, поволжский немец, в профиль похожий на бегемота. Однажды, еще задолго до нас, он испортил солдатам Новый год, за что был натурально повешен в каптерке, но сорвался и выжил. После этого случае у него появилась противная привычка двигать подбородком направо к плечу при этом страшно выпучивая глаза и выпячивая челюсть. Характер у него тоже испортился и стал невыносимым. На моих глазах дембель азербайджанец Алик не вынес его характер. Он по случаю скорого отбытия домой отрастил неуставные пышные усы. Всё бы ничего если бы он не был дежурным по столовой в тот день. А прапор наш был дежурным по части, офицеры часто с трудом передвигались по части после захода солнца, поэтому прапоры отдувались за них, дежуря. И вот идет наш бегемот откушать в столовую и видит пьяного Алика пожирающего огромный бутерброд, а вокруг бардак и грязь. Позже в роте состоялась экзекуция. Ваймер одной рукой держал пассатижами за усы Алика, отчего у последнего верхняя губа оттопырилась как у гиббона. В другой руке у него была зажигалка, которой он проводил незадачливому бойцу эпиляцию. Были мольбы, стоны, проклятия, но Алик остался без усов, а это позор я вам доложу. Ехать домой никак не можно, и этот упырь слонялся после дембеля в поселке пока у него не отросло, что то похожее на обгрызенную зубную щетку под носом.
Поставили меня почтальоном, подфартило мне. Мороз под 40, работа на лесопилке меня мало привлекала, а здесь с утра в город на попутке, вечер назад не спеша, главное к отбою вернуться. Нет были конечно сложные задания, то как раздобыть колокол например. Это такая штука вроде большого мегафона, которые раньше на клубах висели, для трансляции решений КПСС. Так вот две таких наш комбат узрел на крыше клуба в поселке Энергетик. Да, дорогие жители поселка, это был я, не по собственной воле, а токмо волею пославшего мя. Безлунной ночью, под покровом тьмы свинтил два рупора с местного деревянного клуба и приладил на крыше штаба. Приспособил к ним усилитель, проигрыватель и каждое утро на разводе теперь над тайгой разносился гимн Советского Союза. Ну как белый человек, я не вставал так рано, пришлось обучить включению пластинки вечного дневального по штабу Валеру-якута. Один раз Валера опростоволосился, а за ним и я. В момент поднятия флага пластинка заела и остановилась. Комбат так и стоял с рукой у виска в равнении на флаг. Минут через 5 до него стало доходить, что то идет не так. Прибежав в штаб и увидев меня спящим в своей коморке, он не думая долго, схватил со стены большую медную духовую трубу с размахом насадил её мне на голову, отчего спросонья и с духовым инструментом на чердаке, я с разгону влетел в стену и обмяк.
Валера был добрый человек, представьте себе охотника якута, представили? Добрый, застенчивый и смиренный что ли какой то, вечный дневальный по штабу. В армию он попал в 27.5 лет, есть у него ребенок. Поехал он в райцентр за 300 км. зубы лечить от цинги, так там его и схватили. Зубы то он подлечил, оттуда и уехал в армию. Уж не знаю какой он охотник в стойбище был, но мух он убивал наповал. Он вязал несколько узелков на конце обычной нитки и сидел ждал когда муха сядет в пристреленное место. Как только он садилась, Валера с оттягом бил по ней узелком нитки, муха падала в конвульсиях. Промахов никто не видел, к концу дня обычно на столе у него лежала горка убиенных насекомых. Пришел как то к Валере дембель и предложил ему сфотографироваться на долгую память, вроде как уезжает скоро, будет скучать о друге. Ну можно подумал, Валера. Мизансцена такая, табуретка, на ней покоится голова Валеры, сидящего на полу со связанными сзади руками. Над Валериной головой стоит добрый дембель с бензопилой «Дружба», ногу он поставил ему на спину. Щелк, щелк, дембельский альбом готов, также послали одну фотку Валере домой.