- За что тебя изгнали?
- Я ослушался Королеву нашего рода. Отказался идти младшим мужем в соседний рой.
- Почему?
- Мне тамошняя королева не нравилась, - застенчиво признался Сёдзабуро и плавно заправил длинную прядь под заколку. – К тому же, младшим мужем унизительно. Но меня уже едва терпели.
- Неудивительно, - пробурчал Матвей, исподтишка любуясь обнаженным героем. – Ты такой язва!
- Да, - согласился парень. – Для нашего общества то, что у вас называется юмор – крайне неприлично. Смеяться – оскорбительно. Шутка по отношению к старшему или королеве – преступление. Я изгой с тех пор, когда несдержанно засмеялся от глупого высказывания вельможи. После отказа королеве я заслуживал смерть, но доказал свое право на жизнь и был отпущен за пределы большого роя.
- Как сурово, - Матвей не ожидал развернутого ответа, но открывшиеся факты заставили задавать вопросы, пока Сёдзабуро настроен на разговор.
- Тебе нельзя вернуться?
- Можно будет… - Сёдзабуро нахмурился. – Когда вновь отращу сожжённые крылья.
Матвей охнул.
– У тебя были крылья? – и прижал ладонь ко рту, но бестактные слова уже сорвались.
- Прекрасные… - идеальные губы вдруг дрогнули, по лицу промелькнула гримаска боли, и гордый принц Сёдзабуро по-детски всхлипнул. – Теплые, узорные, прозрачные. Послушные. Трепетные.
Горечь потери сжала горло, и Матвей внезапно притянул к себе изгнанника, прижал крепко, до громкого стука сердца, бессвязно зашептал в ухо что-то ласковое, погладил по плечам, по спине, по рукам, по всему, до чего смог дотянуться. Сёдзабуро замер в его объятиях, и вдруг ответно заскользил губами по лицу и шее, оставляя горящие на коже следы. Матвей быстро потерял голову и стыд – это сон, а во сне можно все. Повалил изящного парня на постель, накрыл собой, приноравливаясь, балдея от невероятной гладкости сильного тела, от мягкости длинных волос, притираясь ноющим от напряжения пахом. Сёдзабуро жмурился, подавался и льнул, извивался в руках, а потом распахнул глаза, его зрачки словно распались на тысячи крошечных золотых пикселей, а потом зеркально почернели, отражая искаженное страстью лицо Матвея.
- Ты впустил меня в свой мир.
Слова прозвучали слишком серьезно, будто пароль. Матвей поднял осоловевший взгляд и отозвался, как ни за что бы не ответил Мариус:
- Велкам.
Звонок в дверь прозвучал, когда Матвей, подпевая «Imagine dragons», варил на кухне куриный супчик – хватит питаться непонятно кем изготовленной пиццей.
Матвей не торопился, но звонящий оказался настойчивым.
На пороге стоял азиат-альбинос, если таковые вообще существовали в природе: характерное скуластое лицо с дерзко раскосыми глазами, словно сверкающими талым льдом. Бледная прозрачная кожа. Бесцветные волосы, связанные в густой длинный хвост. Рядом сопел огромный лохматый пес.
- Добрый день, - парень приветливо улыбнулся, смотря поверх линии горизонта.
Матвей замер, ошеломленно рассматривая знакомый, но будто сильно выцветший облик.
- Я - Сей, ваш сосед. А это мой ньюф, поводырь. Его зовут Рей, - тонкие пальцы ласково потрепали контрастно-черную косматую голову. Пес фыркнул и негромко гавкнул, словно снисходительно соглашаясь.
Теперь они гуляли втроем: не торопясь по паркам и вдоль реки, в ритме города по улицам и супермаркетам. Сей прекрасно ориентировался, но не видел четких контуров и не различал цвета, руководствовался какими-то неведомыми чувствами: теплом, ощущением тревоги, вибрациями и многим, чего не мог объяснить словами. Держал за руку прохладными пальцами, чутко и нервно проводил по ладони, и сердце Матвея взбалмошно колотилось.
Он ощущал себя непозволительно счастливым. Мама радовалась новому соседу, приглашала в гости и не приставала к сыну с вопросами. Матвей догадывался, что мама все поняла, но не мог сдерживать широкую улыбку, смотря в тонкое бледное лицо с льдистыми глазами, моментально зеркалящее его улыбку в ответ.
- Сёдзабуро… - сладко слетало с губ, когда ловкие пальцы уже наяву смело исследовали его тело.
Они шли по парку. Над головой шуршала еще зеленая листва, и раннеосенняя, свежежелтая – под ногами. Сквозь густую крону просачивались теплые лучи. Сей подставлял лицо ярким пятнам, улыбался. Рей удивительно тихо для собаки его размера шел впереди. Сей повернул на полянку, остановился, глубоко вдохнул теплый, с едва заметной пронзительной свежинкой воздух парка.
- Что за деревья? Новый запах, сильный и покровительственный.
- Дубы, - Матвей поднял голову. – Редко в городе встречаются, а здесь целый парк.
Сей двумя движениями избавился от кроссовок, босиком прошелся по полянке, крепко прижался спиной к огромному стволу старого дерева, закрыл глаза. Матвей присел на облезлую скамеечку, вытянул горящие ноги. Не хотелось никуда идти, просто дышать, лениво смотреть на друга и Рея, который улегся в кучу желтой листвы поодаль.
Сей, наконец, прекратил медитацию, медленно вернулся к Матвею. Протянул руку.
- Вставай. Возьми меня крепко. Закрой глаза. Чувствуй.
Матвей повиновался. Сначала зажмурился, и только потом точно ухватился за прохладные пальцы. Ладонь обхватили сильно, до боли.
Покачиваясь, Матвей сделал шаг, другой, задохнулся, захлебнулся ощущениями… босых ног, осторожно шагающих по земле. Колкие ветки и прохладная трава, скользкий камушек, теплые хрупкие сухие листья, круглый желудь… Слезы покатились из-под сомкнутых ресниц, а Матвей не мог остановиться, напитаться давно забытыми впечатлениями. Словно пьяный, навалился на друга, который так волшебно делился с ним своими чувствами, забыв про все, ступал по земле парка, и каждый шаг наполнял невесомым счастьем.
С дорожки вдруг послышались резкие голоса, громко завопили катающиеся на самокатах дети. Матвей вздрогнул, открыл глаза, разжал пальцы. Стопы словно онемели, затвердели, пропали.
Сёдзабуро улыбнулся.
- Теперь ты знаешь, как вернуть ощущения.
- Per aspera… - шепнул охрипшим от слез голосом Матвей.
- Скоро полетаем, - пообещал Сёдзабуро и, скрывая влажный блеск глаз, повернулся к своему верному напарнику. - Рейден, рядом.
«Ага, сейчас. Может еще кроссовки твои в клюве понести? - вдруг отчетливо прозвучало в голове у Матвея. Парень дернулся и неверяще уставился на ньюфа. Тот спокойно лежал в тени старого дуба, но Матвей мог поклясться, что увидел на черной морде знакомую грифонью ухмылку.
* “Через тернии к звездам” - латинское крылатое выражение