— Мы над Японией? — тихо спрашивает она. Это было бы странно — прошло уже много времени с начала полёта.
— Нет, — отвечает Бьякуран. — Но влияние Ямагути — убийственное и абсолютное — распространяется далеко за её пределы.
Она понимает.
Она бессильна. Она хочет плакать.
Но — не перед Бьякураном.
Не перед мамой. Не перед Киоко.
========== Часть 24 ==========
Они не подбиты. Они прилетают.
Им всем — всем хранителям и маме — уже есть свои квартиры. В благополучном районе, большие, полностью обставленные. Тсуна поражается, Тсуна в шоке от такой щедрости.
Сама Тсуна будет жить с Бьякураном.
Естественно.
— Не боитесь, что убью однажды ночью? — полушутя спрашивает она, хотя на самом деле ей и правда интересно это знать.
Бьякуран пожимает плечами.
— Давайте уже на «ты».
— Хорошо.
— А ночью… думаю, это будет не просто так. Ты просто так не убьёшь, я знаю. Только за дело. А за дело… Ну, я постараюсь не совершать таких дел.
Он снова улыбается. Тсуна понимает, с чем у неё ассоциируются его улыбки. С белой змеёй. Большой белой змеёй.
Большая белая змея с крыльями. Наверное, это должно звучать смешно.
— Я убиваю просто так — за деньги.
— О да. — Бьякуран смотрит хитро. — Я заметил.
Тсуне стыдно и нечего на это ответить.
Она знает: даже за дело она его не убьёт.
Это так странно.
Они так устали. Они с Бьякураном падают в одну постель, ни на что больше не способные. Казалось, она поспала в самолёте — но это ничего ей не принесло.
Они с Бьякураном падают в одну постель — но он её не трогает. Лишь обнимает и крепко-крепко прижимает к себе, как дакимакуру. Это тоже так странно. Но — так тепло.
Шоичи никогда не обнимал её во сне.
Никто никогда не обнимал её во сне.
Это так странно.
На следующее утро они встают вместе и идут заниматься делами Миллефиоре. Она присутствует постоянно. При каждом вопросе Бьякуран спрашивает её мнение. Причём — отнюдь не только мнение её интуиции. Её мнение. То, что думает она сама.
Тсуна стесняется и думает о том, что это так ужасно странно, что всё это как сон.
Бьякуран уговаривает её говорить, и говорить именно то, что она думает.
— Если ты скажешь что-то не то, я же скажу тебе об этом, — говорит он, сладко улыбаясь. — Если ты будешь неправа, я буду спорить с тобой. Если ты мне надоешь, я попрошу тебя уйти и найти себе другое занятие. Ничего хуже этого с тобой случиться не может.
— Но я ничего не понимаю. — Говорить это неприятно, но это надо сказать. Надо сказать не только себе, но и Бьякурану. — Я ничего не понимаю в управлении. Я… так.
Я никогда ничем не управляла. Даже самой собой управлять не смогла.
— Ну так учись. Спрашивай непонятное. Если однажды возглавишь Вонголу — пригодится.
Возглавить Вонголу?
Тсуне не удаётся справиться с лицом, и во взгляде её видно не слишком лестное мнение об умственных способностях Бьякурана.
Бьякуран в ответ лишь смеётся.
— Вообще-то я думал её уничтожить, — признаётся он. — Но теперь у меня есть ты, и ты — наследница. Так что я могу поставить во главе Вонголы тебя. Ты же будешь меня слушаться? Впрочем, если не будешь — умрёшь вместе с Вонголой, с этим просто.
Всё звучит просто и логично. И Тсуна будет его слушаться, как же иначе. Но.
— Но наследник Вонголы — Тоши, — возражает она.
— Его должны принять кольца. Его и его хранителей. Даже несмотря на то, что его воспитает Реборн… Знаешь, Реборн хорош в воспитании наследников, но этот случай мне кажется уж слишком запущенным. Кстати, Реборн успешно отбил его у моих людей.
Тсуна вдруг понимает:
— Ты успел с ним пообщаться? Когда?
— Пока ты по хранителям ходила. По видеосвязи.
— И что?
— И ничего. Не примут его кольца. И мне он не понравился. Если он тебе дорог, то…
— Он мне не дорог.
Да, Тсунаёши отвратительная сестра. Циничная тварь. Да, это её совершенно не волнует. Да, с этим уже ничего не поделаешь.
— Вот и отлично. — Бьякуран жмурится, как кот. — Кстати, я сказал и ему, и Реборну, что просто хотел посмотреть на наследника. Высказал своё мнение.
Тсуна не знает, что ему на это отвечать, так что просто кивает.
— Так вот, вряд ли его примут кольца. А когда не примут — появишься ты. Это будет довольно скоро. Через пару месяцев. На них, кстати, ещё претендует Занзас из Варии — знаешь о ней? — и он, конечно, более близок к идеалу, чем твой Тоши, но кольца его тоже вряд ли примут.
— Ты знаком со мной меньше недели. Почему ты так уверен во мне?
Бьякуран хитро улыбается.
— У тебя характер подходящий. И поведение.
— Ты знаком со мной меньше недели, — повторяет Тсуна. — Откуда ты успел узнать мой характер?
Тсуна точно знает, что у него нет на неё досье. Не потому, что она такая скрытная, а потому, что до него она была никому не нужна.
— Ну, что-то же я успел увидеть. И мне ты понравилась больше, чем Занзас и твой Тоши.
Тсуна думает, что понравиться она могла только тем, что её было очень легко забрать себе.
— Тебе, а не кольцам. Какие у колец вообще критерии оценки?
— Никто не знает.
— Отлично.
— Ну, попробовать-то нам никто не мешает.
— Это да.
Тсуне сложновато разделять оптимизм Бьякурана. Она — мелкая убийца из помойного городка, она никогда в жизни не была никому нужна, она никогда в жизни ни на что не влияла. Вонголу — наверное — должен возглавлять кто-то сильный, умный, волевой — а она кто? Она слабая, непростительно слабая. Она глупая. Она привыкла плыть по течению. Она никогда не была ни в чём уверенна.
— Так ты согласна? — вдруг спрашивает Бьякуран.
Тсуна в шоке.
Никто никогда ни на что не спрашивал её согласия. Бьякуран не должен был спрашивать её согласия. Бьякуран её купил — у неё же самой, — Бьякуран имел право приказывать ей, и она должна была делать всё, что ему угодно. Она продала душу этому ангелу.
Она продала душу ангелу.
Звучало почти смешно.
— Я согласна, — тихо сказала она. — Но… почему ты спрашиваешь моего согласия?
— Как это — почему? Мне нужно знать, согласна ли ты. Будешь ли ты это делать.
— Я же твоя вещь. Я буду делать всё, что ты скажешь. Пока моя мама и мои хранители полностью зависят от тебя.
Бьякуран смотрит серьёзно-серьёзно и как-то удивлённо при этом.
— Ты — не вещь. Ты человек. Да, ты мой человек. Но ты никогда не будешь для меня вещью. Я спрашиваю потому, что ты человек. Человек не будет делать того, на что он не согласен. Как ни заставляй — всё равно не будет. Такова наша природа. Да, конечно, при любой попытке саботажа я тебя убью. Но мне — поверь в это, пожалуйста — совсем не хочется тебя убивать. И потом…
— Ты имеешь заложников, — со смешком говорит Тсуна.
— И потом, — продолжает он, будто бы и не заметив её слов, — мне просто хотелось узнать, нравится ли тебе эта идея.
Тсуна же снова думает о том, какая же она дура. Она сама отдала в руки Бьякурана всех, кто был ей дорог. И почему-то решила, что она поступила правильно, что она поступила хорошо, что она, глупая, глупая маленькая девочка, совершила чудо. Что она совершила чудо — это ведь Шоичи так сказал. Шоичи тоже не понял этой ужасной сути — но от понимания, что она не одна такая дура, почему-то легче не становилось.
Да, Бьякуран ангел. Белый ангел, красивый ангел. Но — он капо Миллефиоре. Об этом непростительно забывать.
Однако… она же ведь не будет делать ничего такого? Она будет полностью подчиняться Бьякурану. Она много лет была инструментом, который арендуют при необходимости. Теперь — что ж, теперь инструмент купили в единоличное владение. И да, глупая маленькая Тсуна, ведь ничего, совсем ничего не изменилось. Теперь тоже надо отрезать все чувства, все мысли, всё лишнее — и пойти работать. Делать то, что велят, и ничего более. Всё. Хорошо.
— Нравится, — тихо говорит она.
Теперь, продумав всё это, она ужасно боится, что кольца её не примут.