Да, в аниме «Код Гиасс» очень правильно всё это передали.
А ещё на платформе стояла Ария. С дыркой во лбу. И с улыбкой.
Тсуна направила на неё пистолет, но сомневалась, что стрелять стоит.
— Что это? — спросила она.
— Это меч, — ответила ей Ария. — Чтобы убить бога.
Как будто не Тсуна её только что убила.
— И тогда настанет ваш идеальный мир без ничего и со всем одновременно.
— Да, — легко сказала Ария. — Бьякуран рассказал?
— А кто ж ещё.
— Не уверенна, что он правильно передал концепцию…
— Мы с ним довольно долго беседовали. Он не был уверен, что сможет её полностью передать, и поэтому рассказал мне всё, что знает. Не надо меня агитировать — я не изменю мнения.
— Ладно. Не буду. Мне это уже неважно.
— Почему?
— Ну, я ведь уже убита.
— Логично. А… я ведь не убита. Что я тогда здесь делаю? И если я здесь, то где тогда остальные? Нас было много.
— Не знаю. Может быть, потому, что ты меня убила, ты здесь. Я не знаю точно, как это работает. — Я знаю одно: с моей смертью меч наконец запущен.
Понятно. Нельзя было её убивать. Этот вариант Тсуна не предусмотрела.
Неудачница.
Жёсткое, жестокое понимание пронзило её мысли. Ей нельзя было сюда идти. Ей нельзя было в этом участвовать. Она снова всё испортила. Как всегда. Она бы заплакала, наверное, и отчего-то ей хотелось просто сесть на пол, на странный материал этой платформы, и ждать конца света. Но… Но. Если тебя загнали в угол, надо рычать и огрызаться. Загнанные в угол крысы всегда так делают. А она чем не крыса? Она та же крыса, только большая и умеет убивать людей одна, а не в составе стаи.
Она умеет убивать людей.
— Я так понимаю, бессмысленно просить вас не убивать бога и не делать прочих смертельных глупостей?
— Разумеется, — холодно и очень гордо ответила Ария. — Этот меч уже не остановить.
— Никак?
— Никак.
— Что ж, будем экспериментировать, — просто ответила Тсуна.
И выстрелила в Арию.
Та упала на пол. Но тут же села.
— Не знала, что в этом мире это не менее больно, — сказала она с таким видом, будто попробовала новое блюдо.
— Это был интересный эксперимент, — тем же тоном ответила Тсуна. — Пожалуй, я продолжу пробовать.
И выпустила в Арию пламя. Та закричала. Тсуна держала струю долго, пока не выдохлась.
Когда она отпустила, прекратила подавать пламя, опустила руки, Ария всё ещё сидела. Выглядела она страшно: одежда её вся сгорела, сгорела кожа, обнажив обожжённые мышцы, лопнули и вытекли глаза. Она сидела в пепле и собственной крови, воняла жаренным мясом — Тсуну замутило.
— Ты за это ответишь, — невнятно прошипела Ария сожжённым ртом.
Ничто в ней теперь не напоминало ту уверенную в себе, красивую и стильную женщину. Да, человек таков — если его хорошенько прожарить…
Тсуну стошнило.
Твою ж мать.
Она поспешно отошла на несколько шагов назад, чтобы запах был слабее. Помогло мало, но дальше она уже могла удерживать тошноту. И не думать те мысли, которые её вызывают.
— Как? — спросила она. — Вы мертвы, а в вашем идеальном мире не будет возможности никому навредить. — Ария молчала. Наверное, ей было слишком больно говорить. А может быть, ей было просто нечего сказать. — Что, уже видите небольшой изъян в вашем светлом будущем?
Но просто издеваться было бессмысленно. Надо было что-то делать. Надо было любым способом остановить движение меча, надо было спасти бога.
Надо было спасти бога — от этой мысли Тсуна чуть не рассмеялась и чуть не расплакалась. Она — Тсунаёши Савада, рабыня Бьякурана, помойная девчонка, убийца и полная неудачница — она должна была теперь спасти бога.
Она села на странный материал, из которого была сделана платформа — то ли камень, то ли что. Села напротив Арии, посмотрела наверх — на меч, вкручивающийся штопором в облака.
У неё не было сверхсил, как в аниме. Не было — и всё тут.
Ария медленно, неуклюже встала. Стоя, она представляла из себя ещё более кошмарное зрелище. Как будто начался зомби-апокалипсис. Она медленно шла к Тсуне, но той было почти всё равно — она знала, что, если что, она выпустит пламя ещё раз. Ария не была опасна. От неё не надо было защищаться.
Надо было придумать, как остановить смерть бога.
Как — Тсуна не знала.
Кто она — и кто бог, ну, серьёзно?
Ария дошла, протянула к ней руку — но Тсуна, не глядя, ударила льдом. Ария застыла, замороженная.
И тут — осенило.
Лёд.
У неё же есть лёд.
Не факт, что это могло помочь, но…
Тсуна встала, подошла к медленно крутящейся спирали. Положила руку — на голову одной из выгнутых человеческих фигур. И снова выпустила лёд, весь лёд, что накопился в ней за недолгие годы её жизни. И будто бы ей самой становилось от этого легче — вот странно. Меч замёрз так, что лёд покрыл всю видимую его часть. Она надеялась, невидимую — тоже, хоть немного.
Когда выдохлась, когда заболели обмороженные руки, когда больше не смогла держать — отпустила.
Меч — о чудо — остановился. А потом — рассыпался на мелкие-мелкие осколки, которые разлетелись мелким-мелким блестящим снегом. Только — чёрным. Чёрным блестящим снегом.
Тсуна осталась одна.
Совершенно одна.
Посмотрела наверх — облака будто бы рассеивались, но что в них, что за ними — было совершенно непонятно. Сказала:
— А можно меня обратно?
И растворилась во тьме и небытии.
Последняя её мысль была о том, что она могла напрямую пообщаться с богом — а попросила только… ничего.
========== Часть 27 ==========
Очнулась — открыла глаза. Открыла глаза — обнаружила перед собой белую-белую голову, фиолетовые глаза, бледное, как мел, лицо.
Лицо тоже обнаружило, что она очнулась.
— Чтоб я ещё хоть раз тебя куда-то отпустил, — прошипело оно.
Тсуна поморгала. Осознала: Бьякуран. Это был Бьякуран. И он… беспокоился?
— Ты что… волновался? — хрипло спросила она.
Матерился Бьякуран долго и со вкусом. Основная мысль его вдохновенной речи, правда, была проста: да, конечно.
Потом заткнулся. Тсуна молчала.
Он смотрел на неё странно: очень внимательно, немного зло, но при этом… нежно?
— Ответь мне, пожалуйста, на один вопрос, — мягко сказал он. — Только честно. По-настоящему честно.
— Да? — спросила Тсуна, думая о том, как странно это слышать.
Он замолчал ненадолго, будто решался, а потом спросил:
— Можно после Конфликта Колец я на тебе женюсь?
— Зачем? — удивлённо спросила Тсуна.
Да, вот этого она совсем не ожидала.
— Ну, — криво улыбнулся Бьякуран, — если я сейчас признаюсь тебе в безумной любви, ты же мне не поверишь.
Где-то она это уже слышала.
— А, — поняла вдруг. — Чтобы Вонгола вошла в Миллефиоре? Конечно, женись. Только… а если я проиграю?
— Кольца всё равно примут только тебя. Даже если проиграешь, они всё равно будут твои.
— Почему ты так в этом уверен?
— Это… долго объяснять. И сложно.
— Но всё равно попробуй?
— Тебя устроит то, что в других мирах они приняли тебя?
— Но ведь есть и миры, где они меня не приняли?
Бьякуран не ответил. Вздохнул.
— Врачи сказали, что с тобой всё в порядке. Ты просто по неизвестным причинам потеряла сознание. Мне сказали, что ты упала, выстрелив в Арию. Что было на самом деле?
И она рассказала Бьякурану, как всё было. Он хмурился и хмурился, слушая её рассказ, и задумался надолго, молча глядя ей в лицо.
Додумал. Просиял.
Сказал, радостно и легко:
— Ты золото, Тсуна. Ты наиценнейшее в мире золото.
Слышать такие слова почему-то было горько до слёз. Тсуна сама не знала, что это за чувство, но еле-еле сдерживалась, чтобы не заплакать.
И Бьякуран, конечно же, это заметил. Вот почему он такой внимательный? Особенно когда не надо…