Спустя пять минут, совет продолжился.
— Мы победили Ресиллу, сыграв на его слабости. На высокомерии, — проговорила Лайра. — Но Сумиллай, если верить слухам, просто совершенство. Разумеется, и у него есть недостатки и грешки. Но дыма без огня не бывает! Не стала бы народная молва лгать. Думаю, Тум и вправду хороший человек.
— Ну? — приподнял брови Шинак.
— Да. У врага — к сожалению, Судьба сделала его нашим врагом — хорошая душа. Добрая и в то же время крепкая. Нет слабых мест — бить некуда! — Правительница развела руками.
— Тогда, может, договоримся с ним о союзе? — предложил Матах.
— Не выйдет. Сум — верный сторонник «Чистых». И считает меня Ведьмой, Людоедкой, сектанткой и порождением зла, — вздохнула правительница. — Возможно не так уж и незаслуженно.
Пару минут тишины…
— Знаю, что делать, — сказал Шинак, улыбнувшись хитро и печально. В его чёрных глазках плясали «чёртики».
— Говори.
— У врага слишком мало недостатков. Но часто Самыми Слабыми Местами оказываются достоинства!
— Разумеется… — Лайра задумчиво потёрла подбородок.
— Все мы слыхали — дочь Сумиллая, Шигга, мечтает стать воительницей. Даже пытается это осуществить. А также очень завидует твоей, Лайра, славе. Отчаянно тебя ругает, сочиняет выспренние песни и язвительные стихи.
— Ну…
— А Сум — очень заботливый семьянин. Обожает Шиггу, она его «комарик» которому можно ВСЁ!
— Интересный ход мыслей, — медленно проговорила правительница. — Предлагаешь вызвать её на поединок — и пленить? А затем — имея на руках заложницу — диктовать волю папе. Сыграть на его чувствах. Но… Кто ж её отпустит? Проблема.
— И вообще это подло! — заметил Митай. — Уничтожать врага, играя на его отцовских чувствах — что может быть хуже? Вы все с ума сошли?
— Мы его не уничтожим, — глаза Лайры засветились чуть ярче. — А договоримся так: «мы не трогаем твою дочь, и хорошо с нею обращаемся. Кормим лучшей едой, поим лучшим питьём, содержим в чистоте, и заботимся. А ты — сдаёшь нам Золотые Земли».
— Всё равно — зверство, — жестко сказал Митай. — Лайра! Ты ли это?
— Я. Настоящая.
Ган грохнул по столу кулачищем:
— Не отвлекаемся, ребята. Сумиллай не отпустит свою дочь в руки Ведьмы. Нам нужен другой план.
— Отнюдь, — сказал Шинак.
Ган усмехнулся:
— Ты предлагаешь выкрасть её прямо из дворца? Смешно, парень! Уж проще выкрасть самого Сумиллая…
— Я предлагаю поступить так, как мы поступили с Ресиллай. «Летучие отряды неуловимых» расскажут всем-всем какая Лайра замечательная и какая Шигга трусиха и дурёха. Дочь устроит папаше истерику — и тот отпустит её на войну с Лайрой.
— Отпустит, — кивнул Ган. — Приставив сто тысяч солдат-охранников. Которые окружат «воительницу» бронированной колючей стеной. Из щитов и мечей!
— Кто ж отрицает, — странно усмехнулся Шинак. — Нам потребуется победа в битве. Но лишь ОДНОЙ битве. После которой папаша, боясь за жизнь пленённой дочери, сдаст все свои крепости. То-то же.
— Решено, — уверенно проговорила Лайра.
— Зверство, — угрюмо сказал Митай.
Всадники-степняки — шустрые, быстрые — постарались «на славу». Не жалели глоток — и вскоре весь Юг знал что Лайра «настоящая воительница», а Шигга «трусиха» и «дурёха». Та тряслась от бешенства! Юная, чернокудрая, и вспыльчивая, она устраивала отцу истерику за истерикой, скандал за скандалом… Многократно угрожала покончить с собой… И отец сломался.
— Ох, жаркая кровь! — сказал он, опуская руки. — Комарик, ты ханаарка по маме, тебя не остановить. Куда уж… Но — ЗНАЙ! На войну поедешь не сама, — это слишком опасно, — а с двухсоттысячной армией. Которая будет тебя охранять. Ты — предводитель, но помогать тебе будет советник — Колчан. Он потомок степняков, знает толк в сражениях… Вместе с ним вы захватите Лайру — и приволочете ко мне. Хочу с ней серьёзно поговорить.
Воинство выступило в поход. Собственно, командовал им Колчан, а Шигга толкала речи и пела песни… Искренне веря, что именно она управляет операцией. Солдаты берегли дочь правителя как зеницу ока! И следуя мудрым приказам Колчана, перекрыли Горло Варана. Так южные кузуни называли зазор между Лунными Горами и Морем… Именно туда — как мудро сказал полководец — Ведьма-Людоедка нанесёт свой удар. «Она же не безумная, чтоб лезть через Горы». А ведьма оказалась именно безумной.
Идею перейти через преграду — и ударить двухсоттысячной армии в тыл — подал Матах. Шинак вскочил как ужаленный, и завопил:
— Там нас перебьют как скот! Да, горы невысокие, но всё равно. Враги устроят засаду — и все мы трупы.
— Не думаю. Колчан — здравомыслящий человек. Он понимает, что все у кого есть мозги не станут лезть через горы, боясь засады. И соберёт всех — вообще ВСЕХ солдат в Горле Варана. Да их много, очень много. Но полководец боится Лайры — её боятся все. Потому укрепит Горло настолько насколько это возможно, стянет ВСЕ резервы, до последнего легиона, до последней тысячи.
— Ты сошёл с ума, — сухо молвил Виран.
— Если будет засада — приму яд прямо на месте, — заявил Матах.
Тут встал Митай, тряхнул каштановыми кудрями:
— Если будет засада, красивых жестов не понадобится. Все поляжем. Но я верю, что засады не будет! Мат, ты и вправду сошёл с ума. Так и достигаются великие победы — потому я с тобой.
— Не знал, что безумие заразно, — хмыкнул Шинак. Глубоко вдохнул и шумно выдохнул, раздувая толстые щёки. — Лайра, твоё слово? — обратился он к правительнице.
Та улыбнулась уголком рта:
— Я тоже заражена. Матах славно придумал! Решено.
Закатилось солнце, настала свежая Ночь. Сияли тысячи звёзд, улыбался серп-месяц… Войско Ведьмы шло настолько быстро, насколько могло. Многие солдаты молились… Но боялись Лайры больше чем засады — потому не дезертировали.
Двигаясь походным маршем, армия перешла хребты Гор, смела встретившиеся на пути крохотные сторожевые отряды, — и вышла на просторы Юга… Колчан даже не успел понять: «что собственно произошло!?» Землю укрывал предрассветный туман, когда вдруг НАЧАЛОСЬ. Солдаты Людоедки, радостные успешным переходом, и поверившие в свою удачу — обрушились на южан с тыла! Мощнейшие укрепления оказались не у дел. Слышались вопли: «Враги в тылу! Откуда? Братцы, это не люди!» В жутком хаосе никто уже не думал про тактику и стратегию. И всё равно — многие южане дрались достойно… Войско Лайры потеряло тысячу бойцов. Войско Колчана — больше ста тысяч, остальные разбежались.
Степняки нахватали множество пленных! Шиггу тоже заарканили, и связанную привели к Лайре.
— Привет, великая воительница, — зубасто усмехнулась та…
Шигга покраснела как спелый помидор.
— Чтоб ты сгинула, чудовище!!! — завопила она, разрыдавшись. Тем самым признала своё полное поражение.
Лайра, желая проучить выскочку, лично обрила ей чернокудрую башку.
«Дочь во власти ведьмы!» Горю и ужасу отца не было предела. Он рвал на себе дорогие одёжи, рвал свои волосы и проклинал себя самыми изощрёнными проклятиями, какие только можно вообразить. «Я отпустил дочь — куда!? В пасть людоедки. Не хочу даже думать, о том, ЧТО это чудовище сделает. Умри, Ведьма! Умри, Сумиллай!». Над дворцом собиралась гроза, и отсветы молнии освещали сады и купола, словно торжествуя над горем родителя… А раскаты грома напоминали гогот.
Получив от Лайры очень корректное, очень вежливое письмо, Сум решил, что это издёвка. Разорвал бумагу на мелкие куски… Но мудрые советники убедили его образумится.
— Решено! — Гаркнул покрасневший от слёз правитель. — Я еду к Ведьме лично. Предложу ей свою душу — взамен на душу дочери… А уж если мой комарик должен умереть — умру тоже. Прощай мир.
Переодевшись в рубище, посыпав голову пеплом, и сев на самого быстрого коня, Сумиллай поскакал в руки Врага. Та приняла его спокойно и по-доброму, накормила и напоила. Позволила встретиться с Шиггой — живой и целой, хоть и бритой налысо.