Мы вошли в железную прочную кабину, дверки наглухо захлопнулись вслед за нами, и только по легкому головокружению я понял, что мы стремительно падаем. Падение все ускорялось. Мелькала тревожная мысль: а что, если… В сознании на одно мгновение представлялась картина падения несчастного ученого… Механик, держа руку на рычаге управления, пристально следил за скоростью падения клети по особому указателю, — я взглянул и едва поверил своим глазам: 410 метров в секунду. Счетчик пройденного пути методично отщелкивал один десяток километров за другим: 100, 150, 200… Несмотря на толстую предохранительную обивку клети, внутри становилось все жарче, и термометр показывал уже около 25°.
— Мы проходим сейчас самую горячую зону, — пояснил сопровождавший нас инженер. — Дальше температура будет повышаться не так быстро. 400, 500, 1000, 1600 километров…
— Здесь уже начинается область богатых железом пластов. Мы проходим мимо первых штолен наших подземных рудников. Отсюда же добыта та руда, обработку которой вы видели на заводе.
1800, 2000… Ноги стали точно свинцовыми, и моя попытка сдвинуться с места окончилась неудачей. Я понял, что наша кабина начинает замедлять свой головокружительный бег. Легкий, почти неощутимый толчок — мы на дне.
Перед нами уходила вдаль широкая светлая галерея. Несколько тонких и толстых труб тянулись под потолком. Несмотря на непрерывное охлаждение жидким воздухом, от духоты было трудно дышать. Давило сознание, что над нашими головами лежит чудовищный слой земли в 2000 километров толщиной. По обеим сторонам галереи копошились человеческие фигуры, раздетые до пояса — здесь не было нужды в защитных металлических кирасах, так как окружающие слои железа надежно охраняли работающих от губительного влияния электрических излучений. То там, то сям у стен, точно молнии, вспыхивали яркие огни. Мы подошли ближе. Работающий держал в руках длинный шланг и электрической вольтовой дугой, загоравшейся при касании к железной окружающей массе — резал ее на куски, точно масло. Тут же бесшумно скользили вагонетки с электромагнитными кранами, забиравшими и отвозившими к шахте нарезанные глыбы металла.
— Это еще не самая большая и не самая глубокая шахта, — услышал я объяснение инженера, — таких шахт во всем мире насчитывается восемь, причем самая большая достигла глубины 2900 километров. Температурные условия в ней настолько благоприятны, что некоторыми учеными кругами в настоящее время поднят вопрос попытаться продолжить ее до самого центра земли, а в случае удачи вывести ее сквозь весь земной шар, что, помимо огромного количества ценных металлов, дало бы нам много ценных сведений о внутреннем строении нашей планеты…
Что же, я мог поверить всему, глядя на то, что было перед моими глазами! Эту ночь я спал очень плохо. Обилие впечатлений не давало возможности успокоиться. То мелькали гигантские руки, то громоздились чудовищные машины, то я стремглав летел в какую-то бездну…
К моему сожалению, у нас не было времени, чтобы остаться на заводе подольше, но я утешал себя мыслью, что вернусь сюда при первой возможности. Наши новые знакомые радушно предлагали нам свое гостеприимство и были, как кажется, не меньше моего огорчены тем, что нам не удалось осмотреть всех чудес этого промышленного гиганта.
Яркое солнечное утро посылало улыбку нашему аэроне-фу, когда он, оставив за собою серые громады заводских зданий, понесся на запад, обгоняя редкие тучки, закрывавшие солнце. Я жадно глядел на развертывавшуюся внизу панораму. Рея, мягко опустив руку на мое плечо, сидела тут же, рядом со мною. Мы пролетали все над той же зеленой скатертью полей и лесов, среди которых прятались небольшие коттеджи. Время от времени легкими стрекозами над ними взлетали небольшие аэронефы, блестя на солнце своими крыльями и тонкими корпусами. Я оглянулся кругом — в воздухе по всем направлениям неслись целые сотни воздушных судов. Напряженная, полнокровная жизнь чувствовалась внизу под этим зеленым покровом…