Наиболее всего заставил меня задуматься приказ, санкционированный Богдо-гегеном, призывающий определить значительные пространства земли, подходящие под возделывание хлебных зерновых культур и поселение на них россиян-земледельцев, не пригодных для военной службы. Было видно, что новая власть в Монголии хочет гарантировать себе запасы продуктов питания, получаемых до сих пор из Китая, а вместе с тем рвёт старую монгольскую традицию, считающую копание земли за тяжёлый грех, всегда сопровождающийся гневом божеств.
Письма Унгерна вызвали понятную сенсацию, потому что разъясняли ситуацию в Монголии, а также разные, порой самые противоречивые, вести, кружащиеся по степям.
Забрав копии писем генерала, я выехал в Улангом, преодолев 250 км дороги в течение неполных 18 часов. Тотчас же направился к капитану Попову, отдал ему письма и рапорты.
Однако теперь я почувствовал, что охватила меня сильная усталость, которую я не мог победить; 22 дня, проведённые в седле, почти без отдыха, сделали своё дело. Я отправился отдыхать и несколько десятков часов проспал беспробудным сном.
XIII. ЧЕРЕЗ БАЙТ И ХОШУН АЧИТУ-ВАНА
Спустя пять дней после возвращения, получил я приказ отправиться в Улясутай с целью разузнать там соответствующую информацию, а также мнения по рапорту о положении нашего отряда. Я выехал в сторону Байта в сопровождении только одного партизана, который должен был мне служить переводчиком. После полной ночи путешествия по тяжёлой, покрытой снежными заносами дороге, добрался я до российской фактории, где в доме колониста, живущего там с семьёй, провёл в обществе людей неимоверно культурных и гостеприимных целый день. Вечером выехал почтовыми лошадьми и на рассвете был уже в Хангельцике, где встретил поручика П., посланного сюда из Улясутая с целью формирования партизанского отряда.
Хангельцик расположен в горах на территории хошуна Ачиту-вана и известен своими прекрасными пастбищами. Здесь я провёл два дня. В течение этого времени завязал знакомство с князем Ачиту-ваном. Познакомился здесь с колонистом Л. и его 30-летним сыном, называемым попросту Ванечкой. Молодой Л. слыл в целом западном крае просто необыкновенно учтивым и верным своему слову человеком и пользовался среди монголов огромной симпатией и уважением.
На другой день после моего прибытия в Хангельцик пришло известие, что сойоты, живущие на реке Тэс, ограбили Ачитуванский монастырь, в настоящее же время движутся в направлении Хангельцика. Поручик П. во главе своего отряда направился навстречу противнику. Стычка закончилась разгромом сойотов, которых частично отбросили вглубь степей, частично же взяли в плен.
На следующий день я двинулся в дальнейшее путешествие. Дорогой заехал к князю Ачиту-Вану, чтобы помочь ему в мобилизации монголов. Ачитуванский хошун является одним из наиболее богатых лошадьми. Эта местность, хотя и гористая, но покрыта травой, доходящей до колен, поэтому также здесь, кроме отличных экземпляров домашних коней, встречаются стада диких ослов, тёмной масти с чёрной полосой, идущей вдоль хребта. Охота на этих животных считается, скорее, спортивным занятием, показывающим ловкость и силу охотника.
Стада, состоящие из нескольких десятков или нескольких сотен животных, ведёт старый жеребец. При смене пастбища стадо высылает авангард, который изучает окрестность, уведомляя остальных куланов, можно ли двигаться вперёд.
В случае нападения волков стадо группируется в кольцо, середину которого занимают жеребята и матери, неспособные к борьбе, остальные же встают передом к врагу и отбивают атаки.
Многократно я был свидетелем охоты на диких ослов, устроенной князем во время повторного моего пребывания в этих местах. Совершается она на специально вышколенных с этой целью верховых конях, оружием же охотнику служат длинные волосяные арканы.
Монголы-охотники, заметив стадо, сбрасывают сёдла со своих коней и, держа в руке арканы, прячутся под брюхо своих верховых лошадей, мчась галопом через степь. Зрелище это является поистине поразительным, потому что ничуть не выдаёт присутствия наездников, скрытых под конским брюхом, и создаётся ощущение, что это сами кони мчатся по степи. Это впечатление является обманчивым до такой степени, что даже ослы, спасающиеся от жары в озере, не предчувствуют опасности.
Монголы, приблизившись к берегу озера, моментально прыгают на хребет своих лошадей, одновременно раскручивая находящиеся в руках арканы. Стадо при виде неожиданного врага в бегство, чаще всего запоздалое. Схваченные арканами куланы резко бьют ногами по воде, но, немного погодя, под воздействием сдавливающей петли, успокаиваются совершенно[16].