— Товарищи, поедем к Поползухину, к этим вернёмся позже.
Колонист Л., желая предостеречь лагерь от грозящей ему опасности, двинулся из Самгалтая в Дзиндзилик, где попал в руки большевиков, те издевались над ним бесчеловечным образом, после чего один из них выстрелил ему в голову, но не убил. Пуля прошла между челюстями, выбив несколько зубов. Когда Л. вышел из бессознательного состояния, какое-то время он шёл берегом Тэсы в сторону Цаган-толгоя, пока, наконец, не упал в обморок в том месте, где мы его нашли.
Проезжая рядом с местом, где недавно стоял наш автомобиль, мы нашли только кучу щебня. Огонь, пущенный преступной рукой, по-видимому, вызвал взрыв бензобаков, потому что весь автомобиль был разрушен чудовищным образом.
В уртоне Дзур мы встретили поручика Иванова и нескольких солдат; все они были легко ранены. Поручик Иванов был непосредственным свидетелем начала большевистского нападения на лагерь. Его слова подтвердили наши предположения относительно поручика Поползухина, который оказался никчёмным предателем.
Уводя из лагеря пехоту, якобы для стрельбы по мишеням, Поползухин отлучился от солдат на довольно продолжительное время и, наконец, вернулся в сопровождении нескольких всадников. Подойдя к солдатам, он приказал отдать оружие пришедшим к ним товарищам. Удивлённые солдаты, видя на груди «товарищей» красные звёзды, не смогли в первое мгновение понять, что мог означать такой приказ их командира. Первым сориентировался поручик Иванов и коротко скомандовал: «Огонь!» Началась перестрелка, во время которой большая часть пехоты погибла. Поручик Иванов, вследствие большой потери крови, лишился сознания, а придя в себя, услышал слова Поползухина:
— Теперь, товарищи, ударим по лагерю, в котором нет никого, кроме Серпаса и его помощников!
Только в уртоне смогли мы посмотреть документы, найденные у одного из убитых нами большевиков.
Между прочими бумагами, был рапорт о бое под Дзиндзиликом, в котором большевики, признаваясь в серьёзных потерях, поднимают до небес заслуги своей «доблестной армии». Этот рапорт был адресован советскому уполномоченному в Урянхае, Сафьянову, подписан же был Филипповым, комиссаром Урянхайского партизанского революционного отряда. В других бумагах мы нашли планы нападения на Хангельцик, а также отчёт о мобилизации сойотов. Взятый в плен сойот вначале не хотел ни в чём признаваться, и только после применения репрессий выболтал всё, что знал. Был он, как оказалось, большевистским шпионом, находясь на службе у Поползухина. Узнали мы от него, что большевики потеряли много людей во время нападения на лагерь, но вывезли всех в Атамановку. Пленный выдал также план нападения на атамана Казанцева, который в настоящее время находился якобы на Джедане и вёл переговоры с Хун-нойоном. Шпиона повесили на берегу Тэсы, после чего мы направились в сторону Бельбулука.
Мы ехали по гористой, но чрезвычайно урожайной местности. Несмотря на раннюю весну, трава на пастбищах достигала коням до колен. Монголы живут здесь не порознь, а образуют целые поселения, насчитывающие порой несколько сотен юрт. В котловинах пасутся бесчисленные стада баранов и сарлыков.
Принимали нас очень доброжелательно, особенно благодаря присутствию молодого Л., пользующегося среди монголов огромной симпатией. Спустя три дня мы были в Хангельцике, где уже застали атамана Серпаса, расквартированного в доме Центро-Союза.
Ожидая со дня на день нападения большевиков, провели мы время в строительстве укреплений на взгорьях и занимаясь соответствующими приготовлениями для встречи с врагом.
В один из этих дней неожиданно из Улангома появился верхом на коне посланец от атамана Казанцева с приказом о нашем выезде в Улясутай. Однако предварительно следовало убедиться, не занят ли уже город большевиками.
Посланец сообщил, что, несмотря на кажущуюся дружественность отношений с сойотами, однажды ночью на уснувший лагерь атамана напал (с грабительскими целями) отлично организованный сойотский отряд под командованием большевиков. В завязавшемся бою атаман потерял много материальных средств и нескольких людей, в том числе храброго Борха.
Превосходная организация всех такого рода рискованных предприятий, бесспорно, свидетельствовала, что в противобольшевистской партизанской армии, кроме Поползухина, было ещё много других предателей, работающих на неприятеля.