— Ваня! — закричала она.
— Бегите, я прикрою! — услышала в ответ.
Стрельбу на дороге и разрывы гранат первыми услышали партизаны-разведчики, а когда вырвавшаяся из-за посадки автомашина остановилась и открыла по катакомбам минометный огонь, они ответили длинными пулеметными очередями.
По сигналу тревоги партизаны в один миг заняли боевые посты. Под обстрелом вражеских минометчиков Люся с Иваном добрались-таки до входа в катакомбы.
Теперь Люсю тревожила резко поднявшаяся у Тани температура. Участился пульс, раненая нога отекла. Кожа бедра стала ярко-багровой, чувствовался характерный гнилостный запах. «Гангрена», — с ужасом подумала Люся.
Глава 34
Прорвав в конце июня сорок второго нашу оборону на рубеже реки Тим и введя в сражение свежие резервы, немцы предприняли наступление в северо-восточном и восточном направлениях. В сложной обстановке стрелковая дивизия генерала Костылева, находившаяся в резерве фронта, получила приказ — захватить гряду высот севернее Остроглаз, с тем чтобы не допустить прорыва противника в направлении Мостовое.
Поднятая по тревоге, дивизия двинулась к назначенному рубежу кратчайшими маршрутами. И хотя выйти на этот рубеж успели только передовые батальоны, дивизия добилась значительного успеха: противник, почувствовав угрозу, нависавшую над флангом ударной группировки, вынужден был прекратить на этом направлении дальнейшее наступление и поспешил перейти к обороне.
Важную роль в выполнении задачи, возложенной на дивизию, сыграла ее разведывательная рота. Действуя далеко от главных сил, она не только установила направления ударов противника, но и разведала его численность. Решив эту сложную задачу в быстро меняющейся обстановке, она захватила важную высотку на выгодном рубеже и, ведя напряженный бой в течение нескольких часов, отвлекла на себя значительные силы врага.
Части дивизии вынуждены были вступать в бой с ходу и занимать оборонительные позиции в не совсем выгодных условиях: противник мог просматривать и простреливать всю глубину их боевых порядков и подступы с тыла, а наши подразделения не могли вести наблюдение даже за вражеским передним краем.
— Выделите, товарищ генерал, один стрелковый батальон. Не пожалеете. Уже завтра с утра ваш НП будет на обратных скатах высоты, — предложил Горновой.
Комдив сидел молча, вглядывался в карту и, обведя высотку карандашом, спросил начальника штаба:
— Как думаешь, Сергей Федорович? Идея заманчивая, и Горновому можно верить, что высотку возьмет.
— Взять-то возьмем, но удержим ли ее?
— Это тревожит и меня. Артиллерии-то одни полк. И все же игра стоит свеч. Иначе будем мы здесь сидеть как с завязанными глазами. Надо рискнуть обязательно сегодня, пока противник не успел окопаться, да и в обстановке разобраться. Ты, Горновой, как думаешь?
— Лучше всего действовать с наступлением темноты, чтобы до рассвета подразделения могли закрепиться, подготовить систему огня.
— Добро, батальон возьмем у Ивана Христюхи. Я иду к себе, доложу командарму. А ты, Горновой, — в полк.
— Напросился? — съязвил начальник штаба. — Не понимаешь, что твое дело разведка дивизии, а по батальон у Христюхи. Тоже мне «глаза и уши».
— Уверен, что так нужно. А батальоном я командовать не собираюсь. Останусь начальником разведки. Наши наблюдательные пункты должны быть на скатах, обращенных к противнику. Тогда будут и глаза, и уши.
С наступлением темноты, после мощного огневого налета, в котором участвовали кроме артполка дивизии два таких же полка соседей, батальон сибиряков рванулся в атаку. Через час подразделения перемахнули через гряду и, заняв выгодные позиции, начали закрепляться.
— Прошу выслать саперов, — передал Горновой радиосигнал начальнику штаба. — Место для НП подобрано.
До утра сибиряки окопались и замаскировали позиции, а саперы вместе с разведротой и ротой стрелков соседнего батальона успели не только оборудовать НП дивизии, но и отрыть ход сообщения от него в тыл.
Захваченные пленные были ошарашены неожиданным ударом. Они были уверены, что русские, понеся большие потери, будут довольствоваться тем, что им удалось остановить наступление.
— Русские люди терпеливы, но когда терпение лопнет — пощады не ждите, — жестко взглянул Горновой на пленного гауптмана.
Немец, не понимая слов, все же по-солдафонски гаркнул:
— Яволь!
Горновой подумал: «Куда девалась спесь? Приперло, так быстро забыл о верности фюреру».
Утром, слушая на новом НП доклад разведчика, комдив подумал: «Круто ты, парень, замешан да и крепко терт. Малость подтесать бы углы, и выйдет из тебя толковый командир».