Боб
И вы здесь уже 175 лет?
Ок
Меньше. 170.
Боб
Так! Опять нет логики. Вам 175 лет, а вы здесь 170 лет? Значит, когда вы сюда попали, вам было 5 лет?
Ок
Не знаю.
Боб
А с кем вы разговаривали тут до меня?
Ок
С миллионами.
Боб
А где они все? Куда делись?
Ок
Тут, тут.
Боб
А почему это я их не вижу? Миллионов? Сумасшедший?
Ок
Я не знаю.
Боб
А вы их видите, сумасшедший?
Ок
Да.
Боб
Они что, не всем видны, сумасшедший вы?
Ок
Не знаю.
Боб
Вам они видны, а мне нет. Это бред сумасшедшего. Идем дальше. Когда вы тут появились, они вам были видны?
Ок
Не знаю.
Боб
Но сейчас вы их видите. А это бред. Никого тут не вижу.
Ок
Да.
Боб
Вы с ними, что, разговариваете?
Ок
Да.
Боб
Вот это же интересно. Они вам что говорят?
Ок
Не знаю.
Боб
Как это может быть? Они непонятно говорят?
Ок
Да, как-то непонятно.
Боб
А вы, вы можете им что-нибудь сказать?
Ок
Не знаю.
Боб
Попробуйте. Спросите их…
Ок
Что?
Боб
Спросите их…
Ок
Хорошо, дяденька.
Боб
Нет, не надо.
Ок
Почему?
Боб
Потому что их ответ может всё погубить.
Ок
Почему?
Боб
Он не оставит надежды.
Ок
А какой у вас был вопрос?
Боб
Это был последний вопрос. Понимаете?
Ок
Нет.
Боб
Последний. На который может быть только один ответ.
Ок
А, я знаю один ответ: «не знаю».
Боб
Я думаю, что этот ответ может звучать как «да».
Ок
А вы спросите так, чтобы вам ответили «нет».
Боб
Да, я могу так спросить. Но, в сущности, я получу тот же самый результат.
Ок
Я знаю один ответ, «не знаю».
Клиника ПЗ
— Представьте себе клинику предварительного заключения.
— Представить себе какую клинику?
— Ту, где убивают память.
— А, что-то подобное писал Пол де Крайф. Лоботомия. Иссечение лобных долей головного мозга. Применялось к особо опасным сумасшедшим.
— Ну вот. Так это не то. В данном случае клиника, где убивают память, должна защищать интересы человека, которому убивают память.
— Это понятно. Память иногда злейший враг человека.
— Клиника, таким образом, должна защищать человека прежде всего от него самого.
— Не от себе подобных, а от себя самого? Главнейшая задача!
— Не надо сарказмов. А в каких случаях надо защищать человека от него самого?
— Задача для философа.
— Опять-таки, серьезней.
— Ну, защищать человека надо от самого себя во многих случаях.
— Так, в каких?
— То есть эти случаи мы определим как случаи с печальными последствиями. Неверные поступки… Необдуманные слова. Плохо понятая ситуация. Невозможность управлять страстями… Короче, ошибки.
— То есть ежедневная жизнь.
— Да! Как говорится, ходьба есть вереница несостоявшихся падений.
— Ну так вот: это все не то. От такого не защитишь и не защитишься. И память тут как раз в помощь: не забыл, к чему это привело? Опыт есть болезненный синяк на теле памяти, ха-ха.
— Как всякий афоризм, он верен лишь частично. Иногда есть опыт победы. В сущности, пока жизнь длится, всякая история заканчивается неплохо. Без летального исхода. И жизнь оказывается вереницей побед — вплоть до момента поражения. Последний вздох — поражение. Позор смерти.
— Нет, бывает, что поражение настигает при жизни. Позор жизни тяжелее. Об этом разговор.
— А. Тогда понятно, о чем. Убрать память как свидетельство невыносимого поражения?
— Да. Помочь человеку, память которого вредна для него.
— Он должен будет прийти с просьбой убрать память? А каковы будут последствия? Ведь память — это и есть личность, душа! А вся история жизни человека рядом с другими людьми есть главное в ней! Оставшись без памяти, до опыта вообще, человек забудет не только свой позор, но и как ходят в туалет или моются в ванне, как чистят зубы, как надо одеваться зимой или летом. Он забудет язык! Забудет мать, отца, друзей. Его будут окружать незнакомые люди! Кто же на это пойдет.
— На это поведут.
— Нет. Стирать всю память никто не даст, не разрешит.