Нечего и говорить, Месье сразу принял вызов и назначил место и время. Прямо сейчас. Во дворе.
Странная это была дуэль. Не на пистолетах туманным утром, а на рапирах среди бела дня. Никаких секундантов, если не считать таковыми двух наемных бандитов: своими криками они поддерживали Месье и то и дело порывались вмешаться и склонить чашу весов в его пользу.
Преимуществами Видока стали его молодость и массивная фигура. Месье же быстрее двигался и к тому же чаще тренировался, так что на его стороне была отточенная техника. («Парируя его уколы, я наслаждался, Эктор».) Они снова и снова наскакивали друг на друга среди цветочных клумб, и силы противников казались равными. На каждый выпад следовал ответный укол. Контрвыпад — и контрудар. Звон соприкасающихся лезвий эхом отдавался от оштукатуренных стен, ему вторили крики грачей с карнизов. Болельщики Месье орали и размахивали руками… и Видок начал понимать, что его время истекает.
— Я задыхался, друг мой. Вдруг Месье совершает rose couverte.[24] Заходит сбоку, колет в спину. В следующую секунду его рапира упирается мне в шею. Видите эту ранку?
— И что вы сделали?
— Спасло меня то, что я не благороден. Много лет назад, на галерах, Гупиль научил меня одному боксерскому приему под названием «черепаший щелчок». Я его сразу вспомнил. И когда услышал звук, с которым подалась нога Месье, то подумал: «Теперь понятно, почему щелчок».
— И вот он лежит, нога сломана вчистую. Стонет и задыхается. «Лучше убейте меня», — говорит он.
— И вы убили?
— Не пришлось. Один из его людей перерезал хозяину глотку кухонным ножом. Своего рода верность. Ну и надежда что-то получить взамен, не без того. Я ему сказал, что единственное, на что он может рассчитывать, это на бесплатное пребывание в образовательном учреждении по моему выбору. Если не скажет, куда они дели моих друзей. Он тут же все выложил. Главарь у них Корневи. О, я его отлично знаю. Когда Месье обратился к нему, тот ответил: «Я все сделаю бесплатно, если вы поможете моему брату. Его приговорили к Старой Брюзге и казнят на этой неделе». Месье не преминул ухватиться за шанс. Если Корневи подменить Шарлем — не такая уж трудная задача для человека со связями, — а на место его подельника посадить вас, получится отличная комбинация, при которой все проблемы разрешатся двумя ударами гильотины.
При воспоминании о гильотине я закрываю глаза. И чувствую, как сухо у меня во рту. У меня не выделялась слюна с четырех часов дня.
— Опять подмена, — говорю я, делая глоток вина.
— Не знаю, уловил ли Месье этот подтекст, однако вы правы. Итак, я все разведал, Эктор! Но времени было в обрез! Я запер Корневи с дружками в погребе, и кого, как вы думаете, принесло? Герцогиню! Воротилась отдать братцу медальон — чтобы тот положил его перед сном под подушку. Я сказал ей: «Вашему брату подушка больше никогда не понадобится, если вы не отправитесь как можно скорее на Гревскую площадь».
— А сами вы с ней не пошли?
— Нет, у меня уже сложился план. Видите ли, не представлялось возможным отменить казнь, и, честно говоря, я сомневался, что кто-нибудь внемлет призывам герцогини — при виде ее душа не уходит в пятки от страха, — а вот младшего брата короля ослушаться не посмеют. И так уж случилось, что я похож на этого милого господина.
— Я заметил, — говорю я, и мне на память опять приходит образ Видока (или того, кого я принял за него), как он пристально разглядывал нас с Шарлем из королевской кареты.
— Само собой, королевского одеяния при мне не оказалось, так что пришлось позаимствовать костюм у маркиза. Еще надо было набросать поддельный указ. И привести себя в порядок после потасовки. Но вам стоило бы видеть лицо кучера, когда я сел в экипаж!
— Значит, вы нарядились д'Артуа, в то время как настоящий граф лежал мертвый посреди двора?
— Настоящий… ради бога, Эктор, вы опять за свое? Д'Артуа вовсе не Месье.
— Так кто же тогда Месье?
Ответом мне служит такое оглушительно-раздраженное молчание, что я чувствую себя так, словно не уловил соль остроумнейшей шутки.
— Наш дорогой хозяин! Ближайший друг герцогини. Маркиз де Монфор.
Все-таки в том, чтобы быть близким другом министра юстиции, есть свои преимущества. Если вы умрете при сомнительных обстоятельствах, друг позаботится, чтобы на вашу память не легла никакая тень. Видоку соответственно указывают, каким образом изменить доклад о гибели маркиза де Монфора; всех известных соучастников распихивают по камерам; парижские газеты на следующий день пестрят сообщениями об ужасном и необъяснимом убийстве высокопоставленного вельможи, члена палаты лордов.