Несколько минут он возился с вьюнками, время от времени принимаясь напевать им какую-то мелодию без слов. Потом спросил, могу ли я показать, где находится мой дом.
«Отсюда? — удивился я. — Нет, отсюда его не видно. Загораживает Нотр-Дам. Мы живем в другой части города. В Латинском квартале».
«Понятно, — заметил он довольно робко. — У вас есть жена?»
«Есть».
«И ребенок, наверное, тоже?»
«Да, мальчик по имени Эктор».
«Ему столько же лет, сколько мне?»
«Нет, ему всего три. Хотя, — не смог я удержаться от хвастовства, — он уже знает, по меньшей мере, двести слов».
«Я бы хотел…»
Шарль умолк.
«Познакомиться с ним? — предположил я — Однажды мы это устроим».
«Нет, — сказал он, — я бы хотел о нем заботиться. Так же, как вы заботитесь обо мне. Если бы вы взяли меня к себе, мы бы с ним стали как братья и я бы очень хорошо присматривал за ним, вам бы ни о чем не пришлось беспокоиться».
«Бог даст, — ответил я, — и ты окажешься в месте получше моего дома».
«Нет, — Он покачал головой. — Ваш дом вполне подойдет».
Глава 22 ЛИСА И КРОЛИК
Допрос убийцы Тепака происходит в кладовой дома покойного. Меня не пригласили, так что, подобно ребенку, подслушивающему разговор родителей, я прижимаю ухо к двери. Вот что я слышу.
Ни-че-го.
Впрочем, не совсем ничего. Серия звуков, напоминающих миниатюрные взрывы вроде тех, что производит чайник на влажной конфорке. Дверь приоткрывается, и я вижу нашего поддельного матроса привязанным за ноги к старому стулу с высокой спинкой. Видок, с растянутым галстуком, нависает над ним; сбоку к нему склоняется Гори, причем руки у него, по таинственным причинам, в муке. Никаких явных признаков насилия я не замечаю, если не считать того, что голова убийцы свешивается под неестественным углом да в комнате затихает невесть откуда взявшееся эхо.
Позже я узнаю, как Видок это проделал.
Самым легким было вспомнить имя. Видок недолго рылся в архивах памяти.
— Месье Ноэль, если не ошибаюсь.
Судорожное подергивание — вполне удовлетворительное подтверждение. Теперь Видок может строка за строкой реконструировать досье Ноэля.
— Кража двадцати трех уличных фонарей на улице Королевских Фонтанов… В другой раз украдено сорок восемь рулонов ситца из «Галантереи» Трюффо… Ах да, совершенно верно, у тебя ведь есть мать. Выдающаяся артистка, живет в очаровательной квартире на улице Сен-Клу. Кажется, она дает уроки фортепиано? Да, не хотелось бы лишать ее средств к существованию.
Поразительно. Вынимаешь один-единственный кирпич, и обрушивается стена целиком. В следующую секунду Ноэль выпаливает имя подельника.
— Ах, Гербо? Забавно, мне казалось, он все еще считает тараканов в Ла Форс.
Выясняется, что этот самый Гербо два месяца назад покинул тюрьму, облаченный в нижнюю юбку сестры. («Такой старый трюк», — бормочет Видок.) Несколько недель спустя он нашел Ноэля и предложил ему работенку в Сен-Клу.
— И кто заказчик? — спрашивает Видок.
Ему неизвестно.
— Кто платил?
Разрази его гром, если он знает. Кроме Гербо, Месье никто не видел.
— Месье?
Так им было велено его называть. Ни по имени, ни по фамилии. Просто обращение.
— Гербо когда-нибудь описывал, как он выглядит?
Нет. Он его не видел, только слышал.
— Гербо его не видел?
Он с этим человеком встречался только в Сен-Сюльпис. Месье сидел за занавеской, в кабинке для исповедей.
— Так он священник?
Неизвестно.
— Голос молодой? Старый?
Гербо не говорил.
— Сколько Месье вам обещал?
Сто франков вперед. И двести, когда все будет сделано.
— Ха! Зная Гербо, готов побиться об заклад, что на самом деле обещано в два раза больше. Этот Месье… он когда-нибудь объяснял, чем ему помешал Тепак?
Ноэль не знает. Он предпочитает не проявлять излишнего любопытства.
— И когда вам дали отмашку?
Вчера.
— Вчера?
Гербо днем пришел к Ноэлю. Сказал, пора приступать. Они должны ночью прибыть в Сен-Клу и дожидаться Тепака в королевском парке, а как только он окажется рядом, убить его.
— Что вы и сделали. Ноэль, ты за что отвечал, за горло или за живот?
За горло. Оно не хлюпает.
Ноэль сдан в местную префектуру. Внимание переключается на служанку месье Тепака, эльзаску по имени Агата, сложением напоминающую карликовую сосну, сухую до самых корней. Узнав о трагическом конце бывшего хозяина, она не роняет ни слезинки… но, по ее собственным словам, она не плакала с трех лет. И все же он был хороший, этот месье Тепак. Платил всегда вовремя. Домой никого не таскал, не возражал, когда надо было уйти на вечер. Такие нечасто попадаются.