— Эта дерзость, — произносит она тоном медленно разгорающейся ярости, — переходит все границы. Вы утверждаете, что мой брат жив. Я говорю, что он умер. Поскольку мы не можем прийти к соглашению по этому вопросу, предлагаю немедленно прекратить беседу.
В этот момент в разговор вступает человек, на которого до сих пор никто не обращал внимания.
— У тебя красивые волосы, — произносит Шарль. — Те, что видны.
Изумленная герцогиня подносит руку к своему маленькому, по английской моде, капору. На щеках у нее проступают фиолетовые пятна.
— Мои извинения, — вмешивается Видок. — Молодой человек не всегда… у него иной раз с головой не совсем…
— Подлец, — глухо стонет она. — Подлое существо.
С выражением презрения она надвигается на Шарля.
— Я уже нескольким таким, как вы, дала от ворот поворот, — шипит она. — Называющим себя именем моего дорогого брата. С превеликим удовольствием спроважу и вас.
— Надеюсь, вы не станете это делать, — отвечает Шарль. — Мы ведь только пришли.
После этого вопрос, убедит он ее в чем-то или нет, уже неуместен; можно лишь спрашивать себя, уйдет ли он отсюда живым.
— Скажите мне. — Ее голос похож на воронье карканье. — Ответьте, месье Притворщик. В какой день умер мой отец?
Вопрос не столько озадачивает его, сколько словно бы пролетает мимо. С растерянной улыбкой он поворачивается ко мне, смотрит на Видока, опять на нее.
— Ага, вы забыли? — восклицает герцогиня. — Двадцать первого января. Любой школьник, изучающий историю, мог бы поведать вам об этом. А помните ли вы, что после его смерти долго стреляли из пушек? Помните? Помните, как вы реагировали на стрельбу? А что сказала ваша тетя, помните?
Маркиз кладет руку ей на плечо.
— Дитя мое, — тихо произносит он. — Прошу вас…
— Помните, что они с матерью сделали для вас в ту ночь? То, что обычно не делали? — Черты ее лица до предела заостряются. — А может, вы сумеете припомнить день, когда собрали для меня мою переписку. Где вы сложили письма? В какой комнате? Каким образом?
Впервые за все время в глазах Шарля мелькает страх. Он протягивает вперед руки, словно стараясь защититься от удара.
— И еще скажите, как вы подшутили надо мной в девяносто третьем на Новый год? Что это была за проделка? В какой комнате она произошла?
Долгое, долгое молчание. Пока оно тянется, потухают последние угольки надежды. Выражение лица герцогини? Экстатически-мрачное — вот единственное достойное описание.
— На мой взгляд, молчание месье Рапскеллера говорит само за себя. Мой брат, если бы он был жив, смог бы ответить на любой из этих вопросов.
Видок скребет в затылке.
— У него — кажется, я забыл сообщить об этом, мадам, — амнезия. Доктор Карпантье подтвердит…
— Чрезвычайно сожалею, но вынуждена предложить вам покинуть помещение.
Демонстративно, одним щелчком сложив черный веер, она протягивает руку к звонку, намереваясь вызвать горничную. Ее движения почти театральны: она знает, что никто не посмеет ее остановить.
Кроме Шарля.
— Это была бабочка, — срывается у него с губ.
Прищурившись, она пристально смотрит на него.
— Что вы сказали?
— Я нашел бабочку. Сумеречного бражника. Так странно, что он попался мне в январе. Я посадил его в кувшин.
С ним сейчас происходит то же самое, чему я уже однажды был свидетелем в саду Тюильри: словно внутри у него наступает рассвет. Его лицо, вся его личность распахивается навстречу свету.
— Вы вздремнули днем, — продолжает он, — а я прокрался в комнату. Вы спали на маминой кровати, потому что вам нравилось марсельское покрывало, которым она была застелена. Я сунул бабочку вам под сорочку, а вы проснулись и завизжали. А бабочка, ну да, она летала у вас под сорочкой, хлопала крылышками. К тому времени, когда мы ее достали, бедняжка уже умерла. Я помню, у вас на коже остались следы… пыльца с крыльев. А вы сказали: «Не переживай, мы ее похороним, и она попадет в рай». И мы похоронили бабочку в дровяном погребе.
Беззвучно шевеля губами, герцогиня падает на канапе.
— А ваши письма, — продолжает Шарль, — я перевязал белой лентой, засунул под ленту розу и приложил записку: «Собственность мадам Серьезы (я так написал, потому что этим именем вас часто называла мама). Вскрыть перед смертной казнью». Я оставил сверток на короткой винтовой лестнице, по которой можно было подняться из гардеробной на чердак. На самом деле я не думал ни о какой смерти. Я просто хотел подшутить. А когда в тот день стреляли из пушек, я…
Она машет рукой перед самым лицом Шарля, словно стараясь остановить его.