– Старший лейтенант Рогов, – представляется он.
– Откуда прибыли?
– Школа младших специалистов Черноморского флота.
– Какую должность занимали в школе?
– Старший инструктор водолазного дела.
Не самый худший вариант.
Подходим к следующему. Ростом он чуть ниже, но в плечах пошире.
– Старший лейтенант Панин, – рапортует он. И сразу уточняет: – Севастополь. Бригада спасательных судов Черноморского флота.
– Кем служили в бригаде?
– Заместителем командира аварийно-спасательной партии.
Ага, значит, имеется опыт погружений с дыхательным аппаратом – это неплохо. Правда, взгляд надменно прищуренных глаз излишне самоуверенный и даже нагловатый, губы того и гляди растянутся в ехидной улыбочке. На физиономии буквально написано: «Да вы поглядите на них! Они же салаги! Им морские узлы надо поучиться вязать!..» Я знаком с такой породой людей и распознаю их по трем нотам. Впрочем, иногда случаются и ошибки, поэтому не будем забегать вперед и дадим ему шанс попытать счастья.
Следующая пара офицеров прислана с Тихоокеанского флота. Пятый с Севера, а последний – коренастый мичман – переведен к нам с Балтики. Как ни странно, но мичман – единственный из новичков, кто ходил на глубину с ребризером.
Ну, вот и познакомились. Вздохнув, возвращаюсь на середину. Устюжанин не отстает…
Настроение не очень. Ранее специальной подготовкой боевых пловцов занимался штат замечательных профессионалов в секретной школе, входящей в одно из управлений Комитета государственной безопасности. Ее-то и окончило большинство ветеранов моего отряда. В те времена нас распределяли по частям и отрядам, где мы с ходу включались в серьезную работу. Старики нас, конечно, опекали – все-таки молодецкий возраст, эмоции, отсутствие опыта… Тем не менее мы умели практически все.
А сейчас по-другому. В пылу реформ и модернизации о школе забыли, финансирование прекратилось. В результате учебная база пришла в упадок, инструкторы и преподаватели разбежались. С тех пор «доводкой» подводного спецназа приходится заниматься нам – командному составу элитных отрядов. Сначала отбираются кандидаты – хорошо развитые физически, прошедшие первоначальную подготовку, а главное, желающие стать боевыми пловцами. Затем мы устраиваем для них тесты и оставляем наиболее подходящих. Ну а потом начинается настоящее обучение.
С одной стороны, это неплохо – учить новобранцев непосредственно в отряде. Молодежь при подобной методике впитывает знания и навыки не в декоративных водоемах, а в процессе решения сложных боевых задач. С другой стороны, иногда такие эксперименты выходят боком – вместо того чтобы полностью отдаться выполнению поставленной задачи, мы вынуждены присматривать за дебютантами.
Открываю блокнот и достаю из кармана карандаш:
– С аквалангами все работали?
– Все, – кивают они.
– Максимальные глубины?
– Тридцать пять.
– Сорок.
– Полтинник.
– Около шестидесяти…
Обычные значения. Покруче, чем у дайверов-любителей, но заметно слабее показателей тех, кто пару лет прослужил во «Фрегате».
– Итак, товарищи курсанты, приступим.
– Товарищ капитан второго ранга, мы уже давно не курсанты, – напоминает кто-то из новичков.
Не поднимая головы, парирую:
– До тех пор, пока не пройдены испытательные тесты, вы все для меня курсанты. Кстати, в штате отряда всего пять свободных должностей, а вас шестеро. Кто лишний? – И смотрю на них нарочито строгим взглядом…
Молчат.
– Что ж, в таком случае определим слабое звено практическим путем. Но для начала скажу несколько фраз, дабы вы имели представление, куда намереваетесь попасть…
Итак, пора представиться. Я – Евгений Арнольдович Черенков. Чистокровный славянин ростом под два метра и весом чуть более центнера. Мне тридцать шесть. Я ношу погоны капитана второго ранга и командую особым отрядом боевых пловцов «Фрегат-22». Мои подчиненные – люди особого склада и закалки, прошедшие уникальную по сложности подготовку. Таких, как мы, – не более сотни на всю Россию, что невероятно мало по сравнению с элитой сухопутных спецподразделений, да и методика нашей подготовки являет собой тайну за семью печатями. Когда-то советским пловцам приходилось учиться у итальянцев, немцев и англичан, а сейчас эти господа не прочь позаимствовать кое-что из наших технологий создания идеального боевого пловца.
Моя карьера стартовала так давно, что я с трудом припоминаю, с чего и как начинал. Мама была профессиональным музыкантом и получала гроши, но мы не бедствовали. Она давала мне двадцать копеек в день, а я умудрялся на эти деньги прилично питаться в школьном буфете.