Спустя четырнадцать локальных суток ожила аварийно-спасательная программа «Карандаша» – яхта пошла по собственным трекам, пульсация за пульсацией, и вернулась практически туда же, где на нее был погружен саркофаг. В окрестности системы Набла Квадрат. Только базы цоофт в этом районе космоса уже не было.
Этап второй: Бьярни Эрлингмарк, Homo, Набла Квадрат – Скарца.
«Ландграф» вывалился из пульсации в миллиарде километров от косматого красного гиганта – древней сонной звезды. По правде говоря, Магнус и Бьярни сюда вовсе не собирались. Пульсация, скорее всего, снова была неверно рассчитана – уже не впервые братья попадали вовсе не туда, куда намеревались.
– Тысяча чертей! – уныло ругнулся Магнус. – Это не ты испортил астрогатор, а, Бьярни?
– Делать мне больше нечего, – буркнул младший из братьев.
Магнус с отвращением пощелкал по клавиатуре. Компьютер послушно принялся обсчитывать текущие координаты. Или непослушно – что-то ведь он считал неправильно последнее время? Хотя, с ориентировкой проблем как раз не возникало. Проблемы возникали с прибытием на обсчитанное место.
– Перегрев, между прочим, – заметил Бьярни, глядя на датчики. – Опять мы сиганули на добрую тысячу светолет… Если не больше.
– Выбросит нас когда-нибудь в какую-нибудь мясорубку. В астероидный пояс, или в хромосферу вот такого вот солнышка, – мрачно предположил Магнус.
Бьярни покосился на залитый багрянцем обзорник.
– Такого дохлого – еще ладно. А попадется что-нибудь вроде Ригеля или Сальсапареллы… Сгоришь еще на подходе…
Некоторое время братья, не вставая из кресел, с недоверием наблюдали за детектором масс.
– Ого, – обронил наконец Магнус. – А ведь нас в перпендикуляр к эклиптике поперло. На самую границу. Надо же…
– Набла Квадрат, – прочел в толще экрана Бьярни. – Ты знаешь где это?
Магнус отрицательно покачал головой.
– Нет. Кажется, это уже за пределами диска. Ниже, вроде.
– Ниже? – удивился Бьярни. – Но тогда получается, что мы за одну пульсацию слопали больше трех тысяч светолет!
– Трех? – ухмыльнулся Магнус. – Ты сюда погляди. Тут написано, что без малого шесть… Пять девятьсот восемьдесят четыре. С чем-то.
Бьярни хотел вскочить, но ремни не позволили.
– Е-мое! Магни, ты веришь, что наше корыто способно прыгнуть на шесть тысяч светолет?
– Я верю в то, – проворчал Магнус, – что больше на этом корыте прыгать не стану. Чиниться надо.
– Чинить привод? – с сомнением протянул Бьярни. – Ты его даже не вскроешь. Хай энд, черный ящик. Они же все опечатаны… Или тебе не терпится взорваться так и не долетев до хромосферы какого-нибудь солнышка?
– Привод чинить без толку. Да и работает он. Ориентировку чинить надо – она врет. Поэтому нас и швыряет хрен знает на сколько. И хрен знает куда.
Бьярни с неменьшим сомнением покосился на бортовой вычислитель. Одолеть этот сложнейший кристалл? Найти, где он врет? Подобная задача казалась Эрлингмарку-младшему непосильной.
– Слушай, братец… – протянул он нерешительно. – А ты хоть знаешь… а-а-а… с чего начинать?
– Догадываюсь, – буркнул Эрлингмарк-старший. – Тащи инструмент.
Бьярни отстегнулся и привстал, и тут взгляд его задержался на детекторе масс.
– О! – сказал он, тыкая пальцем в темный куб экрана. – А это что за птица?
«Птица» была так мала, что могла с равной вероятностью оказаться и метеоритом, и небольшим корабликом. Или выброшенным неведомо когда пакетом мусора – в межзвездной пустоте полно мусора. Но только шанс встретить что-либо подобное настолько ничтожен, что его никто всерьез не рассматривал. Это куда менее ожидаемое событие, чем угадывание четырнадцатизначного кода на банковском гейте с первого раза.
Тем не менее, всякое событие которое может произойти даже с ничтожной вероятностью, когда-нибудь да происходит.
Галактика стара.
– Дрейфует, – заметил Магнус. – Но слабо. Поглядим?
– Поглядим, – согласился Бьярни. Перспектива опознания нежданной «птицы» привлекала его куда сильнее, чем перспектива ремонта систем наведения икс-привода. – Подумай, Магни, откуда здесь взяться одинокому метеориту? В этом скоплении?
– Кораблю здесь тоже неоткуда взяться, – миролюбиво проворчал Магнус. Кажется, он тоже заинтересовался. – Но тем не менее – это корабль.
В его голосе сквозила такая убежденность, что Бьярни насторожился.
– С чего это ты решил? – спросил младший из братьев не с подозрением, не то с надеждой.
Магнус спокойно указал на пульт.
– А ты видел метеориты, которые откликаются на пеленговый запрос?
Бьярни моментально повеселел. Все таки он боялся разочароваться. Боялся, что при ближайшем рассмотрении «птица» окажется вульгарным куском камня или железа, космическим странником, заброшенным прихотливыми галактическими судьбами в медвежий угол, в периферийное звездное скопление, где дотлевают свой долгий век красные гиганты да мерцают, как позабытые в незапамятные времена маяки, старые звезды-цефеиды.
На голосовые запросы «птица» не реагировала. То бишь, сто против одного, что живых существ на ее борту не осталось; отвечала лишь глупая, но исполнительная автоматика. Бьярни тут же провозгласил эту мысль во всеуслышание, а Магнус тут же поправил его: не живых существ, а разумных существ. Нет. На борту.
Бьярни естественно не преминул съехидничать, и уточнил: не просто разумных существ, а разумных существ, умеющих обращаться с корабельными средствами связи. На что Магнус привычно отмахнулся и оживил маневровый привод.
«Птицу» от «Ландграфа» отделяло чуть более полумиллиона километров. Свету ближайшей звезды из группы Набла Квадрат требовалось около двух секунд, чтобы преодолеть это расстояние. «Ландграфу» понадобилось четыре часа, да и то большую часть времени сожрала корректировка курса.