– Кто там? – раздался изнутри глубокий резкий голос. – Это ты, Эшли?
– Нет, это Кирби Гарфилд.
Верхняя створка двери открылась, и в проеме показались голова и плечи Ричарда Брэнта. Свет из хижины оставлял большую часть его лица в тени, но я разглядел резкие изможденные черты и блеска мрачных серых глаз.
– Что тебе нужно в столь поздний час? – потребовал он ответа со своей обычной грубостью.
Я ответил спокойно, хотя мне не нравился этот человек. Вежливость в нашей части страны – это обязанность, от которой ни один джентльмен не думает уклоняться.
– Сегодня утром Топ Брэкстон прикончил констебля Джо Сорли и его помощника, а после сбежал из тюрьмы. К гадалке не ходи, он укрылся здесь, в Египте. Я думал, следует предупредить, что поблизости от твоей хижины скрывается опасный убийца.
– Ну, ты меня предупредил, – отрезал он, как это принято у приезжих из восточных штатов. – Теперь ты можешь уходить.
– Нет уж, я не собираюсь блуждать ночью в этих чертовых дебрях, – ответил я уже сердито. – Я пришел сюда, чтобы предупредить тебя, не из-за какого-нибудь уважения или иных высоких чувств, а просто потому, что ты белый человек. Я не позволю чернокожему злодею застать тебя врасплох. Надеюсь на ответную любезность. Достаточно шкуры на полу этой хижины. Тебе даже не придется меня кормить.
Последнее было оскорблением, но я не смог сдержаться. Ричард Брэнт проигнорировал мой намек на его скупость и невежливость.
– Ты встретил Эшли где-нибудь на тропе? – спросил он.
Эшли был слугой. Мрачный, такой же неразговорчивый, как и его хозяин, раз в месяц он приходил в далекую речную деревню за припасами.
– Нет, не встречал.
– Что ж… Думаю, мне придется впустить тебя, – нехотя пробормотал Брэнт.
– Открывай скорее, – рявкнул я. – У меня рана на плече, надо бы ее промыть и перевязать. Топ Брэкстон, знаешь ли, не единственный злодей, из тех, кто шастает в этом лесу нынче ночью.
Брэнт возился с засовом на нижней створке, но тут остановился.
– Что ты имеешь в виду?
– Примерно в двух милях отсюда на тропе лежит мертвец. Джимми Тик, помнишь такого? Тот, кто убил его, пытался убить и меня. Насколько я знаю, он может преследовать тебя. Убитый был проводником, нанятым, чтобы показать дорогу к этой хижине.
Ричард Брэнт вздрогнул, и его лицо побагровело.
– Кто-то искал мою хижину? – его голос неожиданно дрогнул. – Это был мужчина?
– Да, высокий и худощавый. А еще ему каким-то образом удается разорвать своих жертв, словно он не человек, а дикий зверь…
– Гончая! – завизжал Брэнт.
Его глаза остекленели, волосы зашевелились, а кожа стала пепельной. Он закусил губу, но потом обрел голос.
– Убирайся! – завопил он. – Теперь я вижу! Я знаю, почему ты хотел проникнуть в мой дом! Чертов дьявол! Он послал тебя! Ты его соглядатай!
Он задвинул засов с громким лязгом и вскинул руки над нижней створкой двери. Сверкнула сталь. Отшельник уткнул мне в лоб два вороненых ствола.
– Убирайся, пока я тебя не пристрелил!
Я отступил на шаг. По коже пробежали мурашки при мысли о выстреле из двустволки с близкого расстояния.
– Идиот! – прошипел я, стараясь усмирить взбесившееся сердце. – Будь осторожнее, и не размахивай этой штукой. Я ухожу. Лучше рискнуть в лесу с дюжиной убийц, чем остаться в запертой комнате с сумасшедшим.
Брэнт не ответил. Тяжело дыша и дрожа, как человек, охваченный лихорадкой, он склонился над своим дробовиком. Я повернулся и зашагал по поляне. Там, где начинались деревья, я мог бы развернуться и подстрелить его из верного кольта 45 калибра. Руки у меня побыстрее, чем у напуганного отшельника. Но я пришел в этот проклятый лес, чтобы предупредить дурака, а не убивать его.
Когда я протиснулся между двух близко растущих сосен, хлопнула верхняя створка двери, и поток света из хижины резко оборвался. Я замер в темноте, напрягая слух, чтобы не пропустить ни малейшего шороха среди черных ветвей.
Мои мысли вернулись к Ричарду Брэнту. Его неистовый страх граничил с безумием. Получается, он знает, что некий враг рыскает по округе в поисках одинокой хижины? Что если Брэнт спрятался здесь, за рекой, в чаще леса, только по одной причине – чтобы спастись от этого человека? Может быть, он лишь притворяется отшельником, которому наскучил мир и который ненавидит всех людей – белых и желтых, чернокожих и краснокожих, – в равной степени? А на самом деле он – преступник, скрывающийся от закона?