– Так же как Венгрией, Румынией и Болгарией.
– Да, но вы ведь знаете, что представляет собой граница между Черногорией и Албанией. Вы знаете эти горы.
– Знаю. Или знал. – На лице Вулфа отразились чувства, вызванные воспоминаниями. – Мне было девять лет, когда я впервые поднялся на Черную гору. – Он пожал плечами. – В общем, значит, Белград или Москва. У них был агент в Нью-Йорке, или его прислали, чтобы разделаться с Марко. Так?
– Конечно.
– Не «конечно», если это только предположение. Ты можешь подтвердить его? У тебя есть факты?
– Факт состоит в том, что они ненавидели Марко и что он представлял для них опасность.
– Не это, – покачал головой Вулф. – Что-нибудь конкретное: имя, поступок, какие-то слова.
– Нет.
– Очень хорошо. Я принимаю твое предположение как заслуживающее внимания. Сколько человек в самом Нью-Йорке и в окрестностях было связано с Марко? За исключением тех, кто давал ему деньги?
– Ну, всего около двухсот.
– Я имею в виду тесно связанных. Кому он доверял.
– Четверо или пятеро, – ответила Карла после недолгого размышления. – Шестеро со мной.
– Назови их имена, адреса и номера телефонов. Арчи, запиши.
Я достал блокнот, ручку и приготовился, но зря. Карла сидела, уставившись на Вулфа своими темными черногорскими глазами, задрав подбородок и сжав губы.
– Ну, – потребовал он.
– Я не верю вам, – сказала она.
Конечно, ему бы хотелось попросить меня выставить ее, и, должен сказать, я бы его не осудил, но она не была многообещающим клиентом с чековой книжкой. У нее было или могло быть что-то, чего ему не хватало для оплаты личного долга. Поэтому он просто заорал:
– Тогда какого черта ты явилась сюда?!
Они свирепо уставились друг на друга. Это зрелище уж точно не заставит меня поспешить с женитьбой и завести дочь, особенно приемную. Карла первой нарушила эту далеко не идиллическую картину:
– Я пришла к вам только потому, что должна была хоть что-то делать. Я знала, что в полиции первым делом потребуют, чтобы я все рассказала про нашу организацию. Ну, вот вы спрашивали о продаже оружия. – Она взмахнула рукой. – Но Марко был вашим хорошим другом, вы знаменитый сыщик, ловите убийц, да и к тому же у меня все еще есть бумага, подтверждающая, что я ваша дочь. Поэтому я и не задумываясь пришла к вам. А теперь я в растерянности… Вы отказались дать деньги на борьбу. Когда я говорю о свободе и гнете, вы строите гримасы. Да, в вас течет кровь черногорца, вы принадлежите к потомкам тех, кто пятьсот лет боролся с кровожадными турками, но подумайте о тех, кто сейчас живет в горах и целует кровавые ноги тирана. Я не могу прочесть, что у вас на сердце… Откуда я знаю, кому вы служите? Откуда я знаю, что вы тоже не получаете приказы из Белграда или Москвы?
– Не знаешь, – тупо произнес Вулф, и она уставилась на него. – Ты ведь отнюдь не дура, – заверил он ее. – Напротив, ты была бы дурой, приняв на веру мою неподкупность, так как мало обо мне знаешь. А из того, что ты знаешь, вполне допустимо, что я подлец. Чтобы проверить твое предположение относительно смерти Марко, мне нужны от тебя некоторые факты. Но что это за факты? Имена, адреса, даты – все это уже и так известно врагу. Я не в состоянии убедить тебя, что я не предатель, поэтому я вношу следующее предложение. Я буду задавать тебе вопросы. Ты можешь предположить, что я коммунист, хранящий верность Белграду или Москве, не важно. Ты можешь допустить также – этого требует мое самолюбие, – что я даже играю не последнюю скрипку в этих отвратительных Советах. Когда я задаю вопрос, спроси себя, существует ли вероятность того, что я уже знаю ответ или он мне доступен. Если да, скажи мне. Если нет, не говори ничего. Моя реакция на полученные сведения покажет тебе, можешь ли ты мне доверять. Но это не важно.
Карла задумалась:
– Это ловушка.
– И достаточно хитрая, – кивнул Вулф. – Формально я говорю, что твое недоверие ко мне беспочвенно, но, исходя из предположения, что я враг, я, конечно, постараюсь вытащить из тебя что-то, чего не знаю, поэтому ты должна соображать. Ну что, начнем и посмотрим, как получится?
Ей не понравилось.
– Вы можете донести на нас в полицию. Мы не преступники, но имеем право на некоторые секреты, а полиция может поставить нас в трудное положение.
– Вздор! Я не могу быть одновременно коммунистическим агентом и полицейским информатором. Я не хамелеон. Если ты превращаешь все в пародию, можешь уходить. Я справлюсь без тебя.
Она продолжала изучать его.