– А дочка как же? Сколько я ещё здесь пробуду? Сколько вы будете искать? А если и вовсе не найдете?
– У-у, сколько сразу вопросов! Если, с вашей помощью, мы сможем нейтрализовать преступника, то вам вообще ничего не грозит. А искать, в любом случае, проще нам, а не вам. И где сейчас ваша дочь?
– Она у того человека… – женщина опустила голову, и крупные капли слез закапали прямо на руку подполковника. Он вынул платок и подал его ей, при этом твердым голосом приказал:
– Рассказывайте, не заставляйте меня сердиться! Чем раньше и больше мы узнаем, тем быстрее все закончится.
– А вдруг вы его не найдете?
– Знаете, нет такой профессии – прятаться, но есть профессия – искать. Поэтому, он дилетант, а я профессионал! Этим все сказано! Найти его – вопрос времени. Итак, я жду вашего рассказа!
– Извините меня, пожалуйста! – она тяжко вздохнула. – Я совершила кражу. Нет, не совершила, но все было так подстроено, будто это сделала я. Это они специально меня подставили!
– Сто-оп! – Дубовик поднял ладони. – Так не пойдет! Сначала и подробно!
– Извините… Я как-то пошла на рынок, хотела купить яблок для дочки. Пока ходила, выбирала, заметила, что возле меня отирался какой-то парень. Я все думала, что он нацелился на мой кошелек, но в нем были копейки. А вокруг торговались богатые домохозяйки. Хотела его отогнать, но он вдруг как заорёт: «Лови воровку!» Я сначала не поняла, о ком это он. Но потом почувствовала, что этот субчик держит меня за локоть, да так крепко, что я не могу вырваться! Стали сбегаться люди. Хорошо, что рядом не было милиции. А этот всё орёт, дескать, я его обокрала. Я показываю свой кошелек, в нём почти ничего нет, а он давай требовать вывернуть карманы. А в кармане…
– Понятно, деньги! И много?
– Да, целая пачка! Все накинулись на меня, а он вдруг говорит: «Ладно, прощаю! Ещё раз попадёшься, отведу в милицию!», и скрылся. А через день или два пришёл тот человек. Он сразу спросил, понятно ли мне, что они могут сделать, если я откажусь им помогать. А вот если выполню всё, что они скажут, тогда дадут мне денег на лечение дочери.
– И вы поверили…
– Не знаю… Скорее, мне просто хотелось верить…. А выбора у меня всё равно не было!..
– Что было дальше?
– Он сказал, чтобы я собиралась, он отвезет меня в психиатрическую клинику, даст ключи и план зданий, с указанием мест, где надо искать пакет.
– Он так и сказал «пакет»?
– Да, именно пакет. Показал руками приблизительный объём и форму, – Юлия покрутила пальцами, повторяя жесты незнакомца. – Я спросила, куда мне девать Лидочку, он ответил, что возьмёт её с собой, и это будет гарантией того, что я никуда не сбегу и всё сделаю, как он сказал. Я решила, что это не так трудно. Тем более, что, ну, вы знаете, я умею…, умела…
– Да-да, всё понятно. Только теперь несколько вопросов. Сначала вы сказали так: «…они могут, … они скажут», потом – «… он возьмёт». Это ваша оговорка, или всё было сказано именно так?
Женщина с удивлением посмотрела на Дубовика:
– Я не помню…. Это разве важно?
– Вопросы задаю я!
– Извините…. Сейчас подумаю, вспомню точно, если так надо… – она задумалась. – Да, когда он только пришел и стал говорить, я тогда ещё решила, что он имел в виду себя и того парня. Даже представила, что и как они будут делать. А вот потом он уже говорил только о себе.
– Хорошо! Теперь постарайтесь подробно со всеми мелочами описать обоих.
– Ну, парень совершенно бесцветный, какой-то обросший, глаза опухшие, вообще, он был с похмелья, потому что от него несло перегаром. Я теперь совсем не пью, поэтому чувствую малейший запах водки. А от него воняло ещё и дешевыми папиросами. А вот второй!.. От него пахло, наоборот, очень хорошо, вот как от вас, только запах другой, резче, что ли?.. И был этот человек какой-то странный… Лицо вроде светлое, а волосы очень темные, и усы торчком. Тоже темные. И горло обмотано толстым шарфом. Говорил так, будто оно у него болит. Я сразу же поняла, что он скрывает свою внешность.
– Та-ак… – Дубовик задумался, женщина смотрела на него и чувствовала, как от него веет уверенностью и надёжностью. В этот момент ей очень хотелось ему помочь, но, как назло образ парня совершенно расплывался, и вспомнить какие-то подробности её страдающему рассудку, живущему только беспокойством о дочери, было не под силу. Понимал это и сам подполковник. Запах одеколона слишком хлипкий признак для опознания «Артиста», как он сразу прозвал незнакомца в парике, и то, если он остается верен одной марке, как это случилось с Анной Штерн, что во многом сыграло роль в её поимке. Дубовик и сам предпочитал один одеколон, но вот, скажем, Ерохин, так, тот обожал менять марки, хотя выбирал только самые дорогие. Кстати, часто это зависело от обстоятельств. Доронин не раз посмеивался над этой чудинкой капитана, но тот не обижался, только говорил, что и жене его это не нравится. И все же привычки этой не оставлял. Так что, надеяться на запахи слабая надежда.