– Из носа бежала, когда напился. У меня так бывает, говорят, давление…
– И пьёшь!.. – посетовал подполковник. – В армии служил?
– Да, год назад демобилизовался. В танковых войсках проходил службу, – Хохлов немного горделиво повел плечом.
Дубовик, усмехнувшись не зло, спросил:
– Так как же ты тогда пистолет за подзорную трубу принял?
Парень смутился:
– Черт его знает! Подумалось так, и всё! Да я уж потом понял, что это глушитель. У нас в армии это не изучали. Знали так, что у американцев, у англичан было.
– Ладно, я всё понял. Наказ мой тебе будет следующий: ничего не признавай, стой на своем. Без оружия дело в суд не пойдет. Я тем временем буду работать. Думаю, все поставим на свои места. О том, что я был у тебя – забудь! Даже под гипнозом ни слова! Насчет крови – назначим экспертизу. Если не соврал – молодец! – Дубовик встал и пошел к двери. Постучав, повернулся к Хохлову: – Не вешай нос! – и уже выходя, не удержался: – А бить женщин нехорошо!
Глава 9.
Утром в гостиничный номер Дубовику позвонил Хижин и попросил приехать. Голос у него был взволнованный, что побудило подполковника сразу же отправиться в клинику.
Хижин встретил его у ворот и торопливо стал рассказывать:
– Сегодня ночью кто-то напал на нашего кочегара. Его ударили по голове, но, Слава Богу, он остался жив. Очнулся, позвал меня. Я посмотрел – там куча с углем раскидана. Больше ничего не тронуто.
Дубовик коротко бросил:
– Показывайте, – сам он был мрачнее тучи.
Когда подошли к котельной, из неё вышел худой мужчина в робе и забинтованной головой. Сзади подошел Ерохин и поздоровался.
Дубовик хмуро бросил через плечо:
– Сгинь!
Капитан, зная жесткий характер своего начальника, молча ушел в здание.
– Что у вас произошло? – обратился подполковник к кочегару, сам тем временем оглядывая территорию вокруг котельной. Мужчина, представившись Носовым Ильей Яковлевичем, ходил следом за Дубовиком и рассказывал ему о событиях прошедшей ночи. Хижин также топтался возле них, беспрестанно вздыхая, глазеющий на них со стороны медперсонал, он, ругнувшись, отправил на рабочие места.
Обойдя здание котельной вокруг, Дубовик зашел внутрь. Его немного удивила чистота, не совсем согласующаяся с рабочим предназначение помещения. В углу стоял топчан, покрытый серым солдатским одеялом. Стол накрыт чистой клеёнкой, чайник на плитке блестит. Печь выбелена. От неё тянуло теплом. Пол был чисто выметен. Лишь в углу возле люка, через который в огромный металлический ящик засыпался с улицы уголь, было все раскидано. Часть угля выкидана из ящика прямо на пол. Рядом валялась лопата.
По словам Носова около двенадцати ночи, подкинув последнюю порцию угля, он вышел на улицу. Ему показалось, что за углом кто-то ходит. Он пошел туда, и вдруг удар страшной силы свалил его с ног. Мужчина, по его словам, потерял сознание. Когда очнулся, побрел в котельную, посмотреть все ли в порядке. Раскиданный уголь увидел не сразу. Голова сильно болела, он потрогал её и обнаружил кровь, правда, уже засохшую. Разбудил Хижина, хотя за себя уже не боялся, а опасался, что воры могли залезть куда-то ещё. Доктор со своей женой и двумя санитарами обошли все здания, но все было в порядке. Выходило, что пострадал только кочегар.
–Когда вы вычищали ящик начисто? – обратился Дубовик к нему с вопросом.
– Так чего его очищать? Немного использую, опять добавляю. Так легче.
– Во сколько вы пришли в себя после удара? Не помните?
– Как не помнить! Зашел, смотрю – на ходиках уже половина третьего, вот, думаю, ничего себе, сколько в беспамятстве пролежал! Вокруг все раскидано, уголь выворочен, постель разобрана!
Доктор тут же подтвердил, что пришел он к ним около трёх часов.
Дубовик в сопровождении Хижина отправился к нему в кабинет. Туда же подполковник «вызвал» Ерохина, а у доктора попросил чаю. Тот понял, что подполковник хочет остаться наедине с подчиненным, согласно кивнув, вышел.
Капитан, зайдя, сразу вытянулся в струнку. Дубовик, хмуро глянув на него, махнул рукой:
– Да не тянись ты! Никто тебя ни в чем не винит, просто лезешь, куда не следует. Забываешь, кто ты здесь. Дело ещё не закончено. Мало ли…
– Извините, товарищ подполковник, привычка!
– Ладно, садись. Включай голову. – Дубовик затянулся папиросой и надолго замолчал. Лицо его по-прежнему было хмурым.
Ерохин не решался прервать его молчание. По опыту капитан знал, что если подполковник молчит, значит, решает очередную головоломку – такие долгие паузы пустым времяпрепровождением не были.
– Что у тебя по расследованию? – наконец обратился Дубовик к Ерохину.