Ерохин понял, что разговор о здоровье может затянуться, встал и, не обращая внимания на поджатые губы женщины, наскоро попрощавшись, едва не бегом, удалился. К другим соседям решил прийти попозже, надеясь, что Горбунова покинет свой пост.
Глава 10.
Калошин в добром расположении духа появился в своем отделении. Воронцов передал майору копию допроса шофера, возившего Мелюкова. Тот сразу углубился в чтение документа.
Прочитав, Калошин подозвал к себе Воронцова:
– Так, Константин, послушай, что я тебе расскажу об одном гражданине по фамилии Зеленцов. Работал он когда-то санитаром в психиатрической клинике. После «смерти» Шнайдера-Вагнера он вдруг перешел работать слесарем на автобазу в Энск, где стал обслуживать машину Мелюкова.
– Товарищ майор, как такое может быть: из санитаров – в слесари? – удивленно спросил Воронцов.
– Во-от! Правильно подметил! Не стыковка какая-то тут. Почему и зачем – мы спросим сами у этого гражданина. А вот что рассказал шофер, так… как его? Андреев… По его словам, машину постоянно кто-то эксплуатировал кроме него, это он замечал и по спидометру, и по датчику уровня топлива. Вот, например, он говорит о том, что как-то поставил машину в бокс буквально с нулевым показателем на этом измерителе, а утром оказалось, что в баке есть бензин. Было и наоборот, но тогда он считал, что кто-то сливает у него топливо. Спидометр тоже показывал не тот километраж. Андреев неоднократно жаловался Мелюкову, но тот предлагал не обращать на это внимания. В конце концов, шоферу стало понятно, что Мелюков в курсе, кто и зачем выгоняет машину из бокса и куда на ней ездит. А в один прекрасный момент он все-таки увидел, что на машине ехал Зеленцов, и рядом с ним сидел ни кто иной, как сам Мелюков. Получается, что днем он ездит по государственным делам, а ночью – по личным, и старается этого не афишировать. Что мы из этого имеем?
– Так «Победа» в деле проходит, видели же, что Кривец садилась именно в такую машину, – сказал Воронцов.
– Молодец! А вот Андреев ни в какую клинику не ездил. Значит?
– Кривец села в машину к Зеленцову! Но это было вечером. Как же шофер?
– А вот он говорит, что у него были внеплановые выходные, когда Мелюков никуда не ездил, а слесарь сам занимался машиной и Андреева отправлял домой.
–Так это что же? Мелюков был в курсе того, что происходило в клинике?
– Ну, это вопрос открытый, он мог ездить и по другим делам. А вот Зеленцов!.. Эта фигура что-нибудь да значит! Так что, собирайся, идем на встречу с оным гражданином.
Зеленцов оказался настолько колоритной фигурой, что и Калошин, и Воронцов буквально онемели при виде этого мужчины: бритая бугристая голова на мощных плечах, выпирающие надбровные дуги, глубоко посаженные глаза, массивный подбородок и длинные руки с огромными кистями – сошедший со страниц учебника по истории древний человек.
Но, видимо, Зеленцов привык к такой реакции на его внешность – он только усмехнулся:
– Чего надо? Говорите быстрее – у меня работы выше краев. – Заглянув в документы оперативников, нахмурился: – Опять насчет машины? Теперь эта «Победа», – он махнул головой в сторону бокса, где отливал блеском черный автомобиль, – другому принадлежит.
– Нам не это важно. Вы ведь ездили на этом автомобиле, когда Мелюков был жив? – спросил Калошин.
– Теперь уж чего скрывать! Было дело! Покойничек до женского полу был охоч – вот и возил я его по бабам. Всё больше по ночам, – протерев руки тряпкой, Зеленцов вынул папиросы и закурил. – Адреса этих дамочек вас интересуют? – плотоядно улыбнулся «питекантроп», как будто говорил не о женщинах, а о добыче.
– Давайте пока оставим их в покое, поговорим о другом, – остановил его майор. – Вы во время войны работали в психиатрической клинике санитаром, так?
– Ну, работал, и что с того? – нахмурился Зеленцов.
– А какую специальность вы имеете?
– Шофер я.
– А почему тогда вдруг пошли в санитары?
– Так это только называлось, что санитар, а так – грузовик водил, возил продукты, в общем, полностью по хозяйству. Ну, и скручивал иногда буйных, – он так посмотрел на свои руки, что у Кости Воронцова холодок пробежал по спине.
– Почему не воевали?
– Так в финскую меня поломало, полкишечника вырезали, вот и комиссовали.
– Вы знали доктора Шнайдера?
– Так это и понятно, чего спрашивать-то? Я к его делам никакого отношения не имел!
– Ну, если спрашиваю, значит, считаю нужным, – сухо парировал Калошин. – А медсестру Пескову?
– Много их там было, всех не упомнишь, – Зеленцов бросил окурок на бетонный пол и с силой раздавил его.