– Но со Шнайдером работала лишь одна старшая медсестра – Анна Григорьевна Пескова. Вы не могли её не знать.
– Ну, значит, была такая, только мне всё равно, как её величают.
– Хорошо. Кривец Любовь Архиповна вам знакома?
– Нет. Что ещё у вас? Мне работать надо, – все больше хмурясь, пробормотал Зеленцов.
– Успеете, – Калошин тоже разозлился – беседа шла довольно туго. – Почему вы уволились из клиники?
– А это законом не запрещено! – Зеленцов недобро посмотрел на майора. – Не пойму я что-то – к чему вы клоните?
– Я вас пока просто спрашиваю, заметьте, без протокола. Дело ваше – отвечать или нет.
– Пугаете? Только пуганые мы! А почему ушел – это мое дело, и никого не касается! – Зеленцов поднялся.
– Ну что ж, раз вы не желаете отвечать прямо на мои вопросы, встретимся на нашей территории – выпиши, Костя, ему повестку на завтра. Жду вас, Игорь Денисович! И, пожалуйста, без опоздания.
На улице Воронцов глубоко вздохнул:
– Ну, товарищ майор, и тип, этот Зеленцов!
– Да уж, во всех отношениях! И сдается мне, что он оч-чень грязную работу у Вагнера мог выполнять! Ведь сразу сказал, что не имел к делам доктора отношения, а мы об этом и не спрашивали. Значит, многое знал! Потому и уволился! Других причин не вижу. Обычно, при больницах, наоборот, люди стараются держаться: сытно, тепло, особенно после войны. Он, тем более, с ранением живота. Тут тебе и медпомощь постоянная. Что ещё подметил?
– Да я, товарищ майор, знаете, на что обратил внимание? Вот про Пескову он говорил как-то расплывчато, а про Кривец – как отрезал – «нет» и все! Почему?
– Думаю, что о судьбе Кривец ему известно, потому и отрицает знакомство с ней – уверен, что некому опровергнуть его слова, а вот с Песковой сложнее: то ли она жива, и он это знает, или не знает ничего наверняка, поэтому опасается сказать правду. И ведь ответил о ней в настоящем времени! Скользкий тип, вот что я скажу!
Директор автобазы, напротив, очень охотно стал рассказывать о своих подчиненных. То, что шофер, возивший Мелюкова, ездит постоянно на допросы, его удивляло, так как, по его словам, был этот человек порядочным, дисциплинированным, и выполнял все, что ему приказывали, беспрекословно. А вот Зеленцов!..
– Я говорил товарищам из комитета, что очень он подозрителен, проверили, отпустили. Только возил он частенько начальничка по разным адресам, и все скрытно так!.. Даже диспетчера не предупреждали.
– Разве так можно?
– Так это же машина партийного работника, что хотел, то и делал!
– Как же бензин списывали?
– Да вот так! Крутились, как могли, на других раскидывали! – развел руками директор. – Попробуйте поговорить с Андреевым, мужчина покладистый, не то, что этот!.. – он кивнул в сторону гаража.
На вопрос, где и как можно найти шофера, сказал, что тот пока в отпуске, и назвал адрес.
Калошин оставил Воронцова побеседовать с другими работниками автобазы, а сам отправился к шоферу Андрееву, хотя совсем не надеялся застать того дома.
Клуб ДОСААФ располагался в старом здании, прилегающим одной стеной к трибуне местного стадиона. На низком крыльце стоял высокий мужчина в форме танкиста без погон. Ерохин поздоровался и представился. Танкист, полковник в отставке, оказался руководителем клуба.
– Юрьев, Егор Константинович! – пожал крепко руку. – И что, товарищ капитан, привело вас ко мне?
– Вы, наверное, слышали об убийстве девушки в лесопарке? – тот кивнул. – У нас возник вопрос по поводу стрелявшего. Поэтому, я опишу вам все обстоятельства, при которых был сделан выстрел, а вы выскажите свое мнение.
Выслушав внимательно Ерохина, Юрьев задумался. Потом, потерев подбородок, сказал:
– Таких стрелков мало, согласен. Из своих никого не назову – слабы для такого выстрела, если только случайно?.. Но ведь тот, кто шел убивать, если я правильно понимаю, знал, что попадет. Ведь так? А иначе, зачем все это затевать?
– Тут вы, я думаю, правы. Жаль, что никого не назвали. Хотя, хорошо, что у вас таких нет, – Ерохин улыбнулся и протянул руку для прощания.
– А вы знаете, я вдруг вспомнил, что мне мой предшественник рассказывал об одном таком стрелке. Да-да, точно! Мы с ним как-то были на охоте, стреляли на спор, что-то у нас не заладилось, вот он тогда и сказал, что до войны в этот клуб, он тогда назывался Осоавиахим, ходила одна женщина, стреляла так, что мужики только руками разводили. Талант у этой бабы был от Бога. Какими только эпитетами мой друг тогда её не наградил! Вот с кем вам надо было разговаривать!
– Послушайте, – Ерохин заволновался, – так дайте же мне его адрес!
– Адрес у него простой: городское кладбище… – с едва заметной грустью произнес Юрьев.