Моршанский повернул голову к подполковнику:
– «Практическая хирургия»… Я, признаться, подумал о том, что эта книга никак не вяжется с деятельностью автослесаря, но потом решил, что он мог унести её из клиники, тем более, что она ему не нужна, значит, и резать не жалко, – он пожал толстыми плечами.
Дубовик хотел сделать резкое замечание, но потом передумал и сказал спокойно:
– Надо спросить в клинике, была ли там такая книга. Уж больно специфическая литература, и прямо указывает на владельца. Но в клинике хирургов не было, и нет, кроме погибшего Берсенева. В общем, так, этот вопрос срочно проработать!
Моршанский поморщился, но скорее, не от замечания подполковника, а своего промаха.
– Сняли отпечатки пальцев с книги – только самого хозяина комнаты, причем со следами той же оружейной смазки.
– Что ещё по Зеленцову?
– В день своей гибели машину он не выгонял, колесо было повреждено в боксе. Вахтер вспомнил, что днем Зеленцову звонила женщина. Разговора, как такового не было: он просто что-то буркнул в трубку. Проникнуть на территорию автобазы не составляет труда: во всех заборах есть потаённые дыры.
– Опять женщина?
– Выходит, так… Ну, и как предполагали, выпитая водка, в результате крепкий сон и смерть под машиной. Подробностей жизни Зеленцова никто не знает: он ни с кем не дружил, не пил, ни к кому не ходил, к себе никого не приглашал. В соседях у него глухая старуха, которая с нами даже и разговаривать не стала.
Моршанский замолчал, ожидая вопросов, но подполковник, задумавшись, не произнес ни слова. А заметив, что все молчат, сказал:
– У меня есть предложение: давайте все события прокрутим в хронологическом порядке, и в процессе будем добавлять все детали, собранные за эти дни. Как считаете, товарищи офицеры?
– А я со своей стороны предлагаю изложить всё Геннадию Евсеевичу, он, как никто другой, в курсе всех событий, мы же будем комментировать, где необходимо, – согласился Моршанский – сегодня, как никогда, у них сложился с Дубовиком оперативный тандем. Подполковник согласно кивнул и ободряюще посмотрел на Калошина.
– Ну, что ж, я так я! Что не так скажу – поправьте!
– Давай без скромности! – махнул рукой следователь. – Умеешь говорить!
– Ладно. Значит так. Вначале к нам обращается доктор Хижин с тем, что некто, изменивший внешность, устраивает в клинику под видом душевнобольной бывшую «форточницу» Усладову. Ему необходимо найти пакет, по-видимому, с какими-то важными документами, который спрятала Кривец. Этот вывод истекает из того, что у Усладовой ключи пропавшей медсестры. Но доктор повел себя не совсем осторожно, поэтому тот, кто послал женщину, разгадал наши намерения и начал с нами свою игру. Для того, чтобы отвлечь нас от истинных поисков, нам подбрасывают пакет с маловажными документами. В это же время убивают Оксану Ильченко. Свидетели говорят, что девушка, якобы, знала, кто убил Шаргина и Кривец.
– Убийцу она, похоже, шантажировала. Все свидетели указывают на дорогое кольцо, – вставил свое замечание Моршанский.
– Но у неё были и другие счеты с мужчинами. Ей могли подарить его и за её «любовь», – возразил Сухарев, наконец, окончательно проснувшись.
– Конечно, этого нельзя исключать. Но куда делось это кольцо?
– Да это могла быть элементарная кража. Соседка узнала, что девчонку убили, и воспользовалась этим.
– А кто тогда фотографию Зеленцова подложил? И зачем? – в свою очередь спросил Калошин.
– К ней приходил наш «ряженый», как показала Горбунова. Вполне мог это сделать. Наверняка, у него были ключи. Тем более, что являлся он к девушке, когда Щербань уезжала к сестре.
– Кстати, как там Лыков? – поинтересовался Дубовик.
– Обэхээсники «прошерстили» всю документацию, ревизию провели, – я читал акт, – ответил Моршанский, – совершенно чист. Лабораторное и хирургическое оборудование клиники стоит на балансе. В этом есть небольшое нарушение, но, скорее, административное.
– Хорошо. Продолжай, Геннадий Евсеевич! – кивнул Дубовик майору.
– После убийства Оксаны нам преподносят труп исчезнувшей Песковой. Где она жила всё это время – неизвестно. Никаких следов на месте нахождения трупа. Его явно туда привезли. На чем и как, установить не удалось – снег скрыл все следы.
– Дочь Песковой не имеет ни малейшего представления о последнем местонахождении матери, – вставил Моршанский, – также она рассказала, что у неё с матерью были довольно натянутые отношения, скорее всего, именно из-за того, что она не была родной свои детям. Сын сейчас в плавании, он находится за границей. В паспорте Евгении указано место рождения Москва. Отдел ЗАГСа, где она была зарегистрирована при рождении, сгорел, соответственно, уничтожен был и архив.