– Да-а! Яркая личность, этот Вагнер! – покачал головой Калошин. – Только теперь весь мир его – могильные черви! А земли – всего два метра! И Гёте не помог!
– Ну, майор, какая проза после столь высокого стиля! Вагнер не вынес бы такой оценки! – улыбнулся Дубовик. – Ну, что продолжим? Тут уже остается совсем немного истории в письмах. В следующие годы он пишет, в основном, обращаясь к Александру. Спрашивает, понятна ли ему суть экспериментов. Предлагает разрабатывать своё направление. И?! Ай да Вагнер, ай да кудесник! Прямо сыплет сюрпризами! Просто пещера Али Бабы! Слушайте: «Напиши мне обязательно, передан ли тебе перстень моей матери?» Вы понимаете, о чём здесь может идти речь? Перстень, подаренный незнакомцем Оксане Ильченко! «Он должен был принадлежать Эльзе, но я дарю его тебе! Это – признание моё за сына – родовой талисман!»
– Так сынок взял у маменьки перстень и подарил его Оксане?! Ну, и дела-а! – взволнованно воскликнул Ерохин.
– А может быть, покупал молчание девушки? – предположил Калошин.
– Ребята, давайте закончим с письмами и поговорим! Здесь очень много надо обсудить! Есть приписка к этому письму: «Кстати, можешь не волноваться относительно того, что Александр незаконнорожденный. У нашего рейхсканцлера отец тоже из такой семьи, но это не помешало Адольфу взойти на вершину, и Александру судьба подарит шанс, но для этого он должен много трудиться». Да-а, комментарии излишни.. – Дубовик сокрушенно покачал головой. – Итак, письмо 1938 года, обращение к Александру: «Не манкируй своими обязанностями в работе на Советы, никто не должен подозревать тебя! Это важно! То, что ты пишешь о клинике в каком-то провинциальном городишке, пожалуй, это самое верное решение проблемы с лабораторией. Осторожно привлекай к своей работе нужных нам людей. Неплохо было бы «купить» и какого-нибудь партийца! Денег не жалей, и драгоценностей – тоже. И у «красных» есть продажные!» Это думаю, как раз, о Мелюкове. Ещё небольшая приписка: «Я буду рекомендовать тебя в члены нашей партии! Ты этого достоин!» Ну, что ж, пожалуй, и всё! – Дубовик ещё повертел листы писем, просматривая их. – Нет, больше ничего важного… Думаю, у них был и другой канал связи, особенно, перед войной. Самая главная наша задача – Лопухина и её сын!
– Так значит, Эльзу Вагнер намеренно оставил в Советском Союзе? И фамилию заставил поменять на русскую, чтобы она не смогла претендовать на наследство? – спросил Ерохин.
– Кстати, белорусские коллеги должны ответить, какова причина смерти Эльзы и её мужа, похороненных в Могилёве. Дождемся их выводов. – Дубовик взял фотографию: – Надо бы попросить вашего Гулько снять вуаль с этой женщины, может быть, сможем составить портрет. Ну, давайте, высказывайтесь!
– Я считаю, что Александр Вагнер работает где-то здесь врачом. Об этом чётко пишет отец в письмах, – сказал Калошин.
– Более того, незнакомец в маске – это он и есть! В этом я теперь уверен! Пескова слышала, как Вагнер разговаривал с немцем, то есть, с человеком, который прекрасно говорил на немецком языке. Отец с сыном в то время явно встречались. А вот как потом?