– А не думаешь ли ты, что Хижин может что-то присочинить, преувеличить?
– А? – подполковник оторвался от своих мыслей. – Нет, придумать такое?.. Вот хочу понять: не для нас ли устроен весь этот цирк? И следили за Хижиным именно для того, чтобы убедиться, что он повел себя согласно отведенной ему роли, а заодно, и то, что мы заглотали наживку.
–Но зачем это надо?
– Пока не знаю, могу жестоко ошибаться, но тянет от всего этого авантюрным душком… Ну, что ж, пока примем условия игры, а дальше будет видно…
– А что это за Зеленцов такой? Что-то ты мне о нем ничего не говорил? Опять твои тайны? – с некоторым укором спросил Калошин.
– Да какие тайны! Просто мы сегодня с тобой ещё не дошли до этого субъекта, – махнул рукой Дубовик.
– Ну так объясни! – с нетерпеливой горячностью произнес майор.
– Хорошо-хорошо! Все расскажу! – шутливо подняв обе руки, Дубовик улыбнулся. – Ты только не кипятись, и забудь уже, что было тогда… – он в знак примирения опять наполнил фужеры вином и, отпив немного, откинулся на спинку дивана: – В общем, так… Муравейчик – тут он был на высоте – раскопал, что сразу после мнимой смерти Шнайдера – Вагнера, из клиники уволился некто санитар Зеленцов. И перешел на работу, представь себе, слесарем на автобазу в Энск.
– Ничего себе – смена профессии!
– Вот-вот! Мне тоже это интересно. Мало того, за этой автобазой числился автомобиль «Победа», на которой разъезжал?.. – он вопросительно посмотрел на майора.
– Мелюков?!
– Верно! Мало того, этот Зеленцов обслуживал автомобиль чиновника. Но шофер, как вы знаете, был другой. Мы его у себя «повыжимали» ещё при жизни Мелюкова, вроде бы все было чисто. А вот теперь им опять заинтересовались в Комитете, и пусть копают. А мы займемся этим самым Зеленцовым. Тем более, тот же Муравейчик установил, что Кривец в день своего исчезновения уехала на «Победе». Мы с тобой уже задавались вопросом: имел ли отношение ко всему этому Мелюков? А в свете недавних событий этот вопрос приобретает большую значимость.
Глава 3.
Позже, уже лежа на постелях в гостиничном номере, мужчины, по обыкновению, обсуждали события прошедшего дня.
– Ну, что думаешь, Геннадий Евсеевич? – Дубовик закурил, и в темноте была видна лишь вспыхивающая звездочка пыхтящей папиросы.
– Думаю, что, действительно, это как-то связано с предыдущим делом. Ключи Кривец тому доказательство. Ведь после гибели Шаргина, как нам сказал Хижин, никаких документов найдено не было. В любом случае при операциях ведутся какие-то записи. Тем более что многое у них было на стадии экспериментов, значит, должны были конспектировать, или уж… что там делать, не знаю… Я правильно мыслю? – Калошин, скрипя пружинами старого матраца, повернулся к Дубовику и, нащупав портсигар, тоже закурил.
– Все верно, только я бы сделал одно допущение: могло быть что-то ещё, кроме этих документов…– Дубовик включил ночник и, подвинув поближе пепельницу, стряхнул папиросу. – И это что-то забирает Кривец и прячет? Или сама пытается найти? Ведь о её судьбе нам ничего не известно. Если бы мы смогли узнать точно, что это, нам стала бы понятна мотивация её поступка, так же как и её роль. Или она была прямым участником всех событий, или слепым исполнителем отведенной ей роли? Пока характеристика этой женщины, данная Хижиным и Песковой, не дает нам оснований подозревать её в сговоре с преступником. В руках неизвестного оказались ключи, которые ему либо передала сама Кривец, либо их у неё отняли насильно. Значит, этот человек должен знать о судьбе женщины. Надо его искать!.. А кто мог точно начертить схемы?
– Это сделал только тот, кто хорошо знаком с планом здания. Мало того, этот человек знает точное расположение мебели в этих кабинетах. Значит, надо искать среди тех, кто или работал раньше, или работает, по сей день. И вот тут может нарисоваться фигура санитара Зеленцова. А ещё Пескова…
– Зришь в корень, майор! И тут никак нам нельзя допустить ошибку: осторожность и ещё раз осторожность! Если это те документы, о которых мы думаем, или все-таки, что-то другое, но не менее значимое, за этим устроили довольно серьезную охоту. То, что Каретников арестован и выведен из игры, скажу честно, ничего не значит.