– Кто убил Шаргина?
– Когда отец заявил, что никакого наследства никто не получит, а мать не сможет воплотить в жизнь свою мечту о жизни за границей в качестве хозяйки замка, она-то и придумала разыграть перед отцом спектакль. До этого я видел, что Шаргин сунул свой нос в журнал отца, и раскрыл его настоящее имя. Сказал об этом матери, она стала следить за ним. И однажды, когда Шаргин направился к Лыкову, чтобы предупредить и его, мать столкнула доктора с перрона под поезд. Журнал она выкрала у него ещё раньше и сожгла его. О том, что Полежаев всё знает, нам сказал Каретников. Но профессор вёл себя тихо и ничем не выдавал. Видимо, у него не хватило доказательств, идти в КГБ было просто не с чем. Кто такой я – знали только Шаргин и Берсенев. Я никогда ни перед кем не появлялся без медицинской маски. Даже голос менял, благодаря своим артистическим способностям! – последнюю фразу Кураев произнес с большим пафосом.
– Ну, об этом мы наслышаны! – с ироничной усмешкой сказал Дубовик.
– Тем легче воспримите мой дальнейший рассказ, – кивнул Кураев.– Возможно, на этом всё бы и прекратилось, тем более, что отец отдал матери завещание и ключ от ячейки, но тут вмешалась эта russische Kuh – Кривец!
– Что ж вы так о женщине?
– А, бросьте!.. Ей тоже нужны были деньги! Большие деньги! Она, видите ли, решила уехать жить на море, начать новую жизнь! Все, все продажны и покупаемы! – Кураев заскрежетал зубами. – Случайно услыхала наш разговор, и решила, что можно шантажировать. Стала следить за матерью, увидела, как та прячет документы под половицей в комнате, и выкрала их!
– За это вы её и убили?
– Да никто не хотел её убивать! Правда, припугнули! Потом я назначил ей встречу в парке. Привез её Зеленцов, чтобы никто не видел, куда она пошла. Стала торговаться со мной. Таких денег, какие требовала она, у меня просто не было. Отцу мы не решались рассказать о том, что кто-то посвящен в наши тайны, а деньги и драгоценности нам давал он. Ездил за ними раз в месяц в Москву, куда, не знаю! Я сказал Зеленцову, который был неподалеку, чтобы он припугнул её, надеялся, скажет, где прячет пакет. Но этот woodwose не рассчитал свои силы, он просто придавил ей горло, она как-то дернулась, и Зеленцов сломал ей шею. Он же проделал всю остальную грязную работу, благо был привычен к этому.
– Сволочи! – не выдержав, подал голос Калошин.
– Убивать гадов! – добавил Ерохин.
Кураев лишь искоса глянул в их сторону и усмехнулся, прошипев свое грубое: «Shit!»
– С того момента вы начали свои поиски документов. Так?
– Да, мать искала везде, где только можно. Даже домой к Кривец ходила. Всё тщетно!
– Разумеется, ведь нашли-то мы! – сказал Дубовик.
– Интересно, где?
– А мне интересно, кто и почему убрал Берсенева? – проигнорировав вопрос Кураева, спросил подполковник.
– Берсенев. Берсе-енев… – Кураев сокрушенно качнул головой.
– Что, забыли? Напомню: вы позвонили ему рано утром, вызвали его. Он вышел на лестничную площадку, откуда вы его и скинули! Вопрос: за что? Лишним стал? Много знал?
Арестованный молчал.
– Значит, так и есть! Будем считать, что я за вас ответил на этот вопрос, – Дубовик повернулся к Ерохину: – Запиши, как признание.
– Но почему вы решили, что это я? – фыркнул Кураев.
– Вас опознала старушка из соседнего дома: бессонница у неё, понимаете ли, – это был откровенный блеф со стороны подполковника, но игра стоила свеч.
– Ладно, всё верно вы сказали! Мы ведь собирались уехать, значит, и свидетелей здесь нельзя было оставлять, – Кураев глумливо усмехнулся и наигранно-покаянно опустил голову.
– «Перед лицом великой цели никакие жертвы не покажутся слишком большими!» – так, кажется, говорил ваш великий фюрер? Следуете его заветам? – зло спросил Дубовик.
Кураев внимательно посмотрел на него:
– Вы мне симпатичны, подполковник!
– А вы мне – нет! И прекратим обмен любезностями! Лучше расскажите про убийство Полежаева. Ведь о вас он ничего не знал, и вы сами сказали, что у него не было никаких доказательств против вас?
– Каретников сказал, что профессор всё знает. И даже написал письмо в КГБ. Тот, наивный человек, сам рассказал ему в порыве гнева. Обозвал Каретникова пособником фашистов. Только он, по-моему, боялся, что и его обвинят в этом пособничестве, ведь он участвовал в операциях, даже очень заинтересовался, обещал помочь в разработке новой микросхемы, но денег за это никогда не брал, и не заикался ни о каком вознаграждении. Альтруист! – пренебрежительно произнес Кураев.
– Да, ваши идеологические взгляды имеют вполне ощутимый нацистский оскал…. Жаль, что в вас не присутствуют эти самые альтруистические наклонности! Да и филантропом вас не назовёшь! А могли бы!..