-- Мелькор... ты? -- это был почти тот же вопрос, что он задал своему узнику тысячи лет назад.
-- Ты не ожидал больше увидеть меня?
-- Нет, я знал... я ждал... Но ты -- совсем другой...
Мелькор отвернулся. После недолгого молчания он вновь заговорил -- глухо и отрывисто.
-- Когда-то я был лучше... Не правда ли? Да, так... И все же -- ты ведь видел меня после... после приговора. Теперь я еще страшнее?
-- Нет, -- Намо отрицательно покачал головой, глядя по-прежнему в лицо Мелькора.
-- Нет. Ты прекрасен.
Зрячие глазницы своим жутким взглядом впились в Намо. Но он не опустил глаза и улыбнулся.
-- Не надо, Намо. Я все знаю. Мое лицо изуродовано...
-- Оно светло и прекрасно, как истина.
-- У меня нет глаз, -- голос Проклятого звенел металлом, словно он нарочно сам делал селе больно.
-- Нет, они сияют ярче звезд! -- Намо улыбался.
-- Седы волосы мои...
-- Они ярче лучей луны!
-- Раскаленный венец на мне, руки мои скованы!
-- Нет. Звезда на челе твоем, и свет в ладонях твоих!
-- Намо! Не мучай меня... Зачем... За что..., -- голос Проклятого сорвался.
-- Но я не лгу. Ты прекрасен, Мелькор. Я знаю, что ты изуродован, но прекрасным вижу я тебя. Знание и зрение -- чему верить? Но ведь не глазами Арды вижу я тебя -- глазами Эа. И ты прекрасен, верь мне; изуродованный ты прекрасен!
И, как тысячи лет назад, он взял скованные руки Мелькора в свои и крепко прижал их к груди. И слезы текли по лицу его, и он улыбался.
-- Простил ли ты меня, Мелькор, брат мой?
-- На тебе ни какой вины не было никогда и мне не за что прощать тебя. Я благодарен тебе. Ты однажды излечил мою душу. А потом ты разделил мою боль и смерть. Ты пожалел и понял. И ты сумел освободиться. И впервые я радуюсь, брат мой Намо.
Они молчали оба, ибо не было у них слов, но и без слов понимали они друг друга.
-- И все же мы расстанемся, -- сказал Намо, наконец, обретя дар речи.
-- Да... я прикован, -- снова, как в ту, первую встречу сказал Мелькор.
-- Я прикован к Арде. Я слишком люблю этот мир.
-- Да. Имя твое не зря Мелькор. Я тоже люблю этот мир. Но века провел у себя в чертогах, и, хотя видел я все, что было в Арде, но как сторонний зритель... И вот, ныне думаю я -- к чему моя Книга, если я ухожу?
-- К чему? Но ведь ты уходишь из Арды, не из Эа, и Книга твоя -- для Эа!
-- Ты прав, брат мой, ты прав и в этом. Воистину -- нет тебя сильнее в Арде.
-- Я люблю -- и в этом сила моя...
Намо уловил то, чего не договорил Проклятый. И, Владыка Судеб, сказал он:
-- Я не могу теперь повелевать судьбой Арды. Да и не стремился никогда, хотя, как теперь понимаю, мог. Но это и к лучшему, ибо не мы, а Люди хозяева Арды, и да свершится их воля. Но я могу видеть. И я говорю -- ты будешь любим, Мелькор, Возлюбивший. Не так как любят учителя -- ибо уже любят тебя так. Ты будешь любим, Проклятый и благословенный, так, как любишь ты. И так будет.
С изумлением смотрел Мелькор в сияющие звездным огнем глаза Намо, в его вдохновенное прекрасное лицо, осененное мудростью и прозрением; и сказал он порывисто и горячо, и боль переполняла его, ибо знал он,ч т о будет стоить любовь к нему:
-- Я верю тебе! Я верю!
Они простились, ибо Зов был уже настолько могуч в сердце Намо, что мучительно было ему промедление.
И все же медлил он.
Долго они смотрели в глаза друг другу, ибо Намо видел глаза на лице Мелькора, а не пустые глазницы. И обнялись они крепко, и сердца их бились, как одно. И Намо ушел в Эа, на Звездные Пути, унося книгу Арды -- связь его с колыбелью, из которой вышел он. И была эта нить надеждой на встречу... Но когда она будет? Когда Звездные Пути его пересекутся с путями Арды, с путями Мелькора? Кто знает...
* * *
И вновь, как тысячи лет назад, в одиночестве плакал Проклятый среди Тьмы, и улыбался он. Ушел его любимый брат, и вновь был он один... Нет, теперь не один. Где-то в темных глубинах Эа вершит свой труд Намо. Где-то в туманах Арды бьется нескончаемой болью сердце Черного повелителя, и Девять стоят на страже... И где-то во мгле грядущего таится предсказанное Владыкой Судеб, то, что еще не родилось...
ЧЕРНЫЙ НУМЕНОРЕЦ
(Первый Назгул)
Он был великим воителем Нуменора, и в бою не было ему равных. Мудрым военачальником был он, и, казалось, страх был ему неведом. Редко наведывался он в Нуменор, и это радовало государя Тар-Анкалимона, ибо в глубине души своей опасался король этого воителя. "Ледяное сердце",-- говорили о нем люди; и это было правдой. Неведома была ему жалость. Наследник высокого рода, был он горд и отважен, но и отвага его была рассудочно-холодной. И ничьей власти не терпел он над собой. Воины преклонялись перед ним, но страшились его. И было имя ему -- Хэлкар.
Не знал Хэлкар поражений в бою, а потому был уверен он в силах своих. Войско его было многочисленным и отлично обученным. И однажды сказал он воинам своим:
-- Велика сила Нуменора; кто может противостоять нам? Один враг у нас: Проклятый Властелин Черной земли. И так говорю я: должно нам сразиться с ним. Я верю в победу; великой славой покроют себя воины Нуменора, и не будет нам более соперников в Средиземьи.
С легким сердцем дал государь Тар-Анкалимон позволение начать эту войну. В случае победы стал бы он величайшим из королей, прославленным в веках. Если же потерпит Хэлкар поражение, думал он, удастся навсегда избавиться от этого опасного человека, имевшего слишком большое влияние в Нуменоре и Средиземских колониях.
Так в году 2213 выступило в поход нуменорское отборное войско под предводительством Хэлкара. У подножия Эфел Дуат сошлись избранники Валар с войском орков. Многочисленны были враги, и все же победа казалась близкой, ибо доблестными воинами были нуменорцы, и дрогнули орки под их натиском. Яростно рубился Хэлкар; но, оттеснив воинов Нуменора, орки окружили его. Сломан был меч его, тяжелы были раны его; и был он взят в плен. И, видя это, с великой скорбью в сердце нуменорцы отступили. Бой был проигран.
...Придя в себя, Хэлкар едва сдержал стон боли. Он весь словно превратился в комок обожженных нервов, в сплошную рану. Открыв глаза, нуменорец встретил злобную ухмылку орка.
-- А-а, ожил. Наконец-то! Теперь ты наш. Молись своим богам, нуменорская сволочь. Слишком скоро понадобится тебе их помощь. Не бойся, мы не убьем тебя... сразу. Ты будешь жить еще долго. Много часов. Много дней.