— Можно подумать, на свете есть еще одна Изабэлла Маркес, и вы ее знаете! — с колкой иронией сказала графиня. Сержант Лорье сник, нахмурился и немедленно заверил, что нет, другой, такой как она, он не знает и приносит свои извинения. Кстати, замечала ли госпожа графиня, что у д`Аннунцио были финансовые проблемы?
— У Ченцо были долги, — подумав, сказала Изабэлла. — Об этом многие знали. Но я всегда считала, что при его обеспеченных родителях, это небольшая беда (при условии исправной работы почты, конечно). И мне кажется, что попав в неразрешимую ситуацию, граф скорее застрелился бы, чем встал на нечестный путь.
— Ваша вера в этого молодого итальянца столь трогательна! — с крысиной улыбочкой заметил Лорье. — Говорят, у вас очень близкие отношения… Так ли это?
— Сержант, вы ведете допрос, а не исповедь, — напомнила Изабэлла с некоторой долей раздражения и кокетства. — Вряд ли эти сплетни настолько касаются акций и приговора несчастного Ченцо.
— А сами вы не боитесь скандала, мадам?
Графиня очаровательно улыбнулась:
— Вы же знаете девиз светских людей: "Если о вас неделю не пишут в газетах или денёк не сплетничают, значит, вы перестали существовать".
— И всё-таки, согласитесь, слух о том, что ваш любовник прогорел на торговле фальшивыми акциями, пытаясь добыть деньги для ваших непомерных запросов, для платьев и драгоценностей, которые вы носите, — не из самых приятных.
— Мало ли что болтают, — совершенно не смутившись ответила Изабэлла и положив точеную руку на стол, поправила изумрудный перстень на пальце. — Например, про вас говорят, что сержант Лорье часто посещает бордель "Белый Фламинго"; что супруга вашего шефа, мадам де Ла Тромм — ваша любовница, и она всеми силами способствует вашей успешной карьере. Что из того?
Мишель Лорье пожелтел от злости:
— Клевета!!
— Вот и я всегда могу сказать то же самое о нашей связи с д`Аннунцио. Кроме того, женщина, учтите это сержант, почти всегда способна обернуть неприятные слухи и скандалы себе на пользу. Если она воистину женщина, о ней всегда идут сплетни.
Вам известно наверняка, что я много играю и играю удачно. Положим, за зеленым столом я проигрываю не меньше, чем остальные, но выигрываю также немало. Никто и никогда не говорил, что я чья-нибудь содержанка. Я достаточно обеспечена, чтобы выбирать себе мужчин не по финансовому достоинству. А если ради того, чтобы сделать мне грандиозный подарок, мужчина способен преступить границу закона, то в этом я себя не виню…
— Да и его молва вряд ли осудит, — добавил сержант, признаваясь, что проиграл. — Вы правы, графиня. Я, как служитель закона, давно заметил, что ворованный бриллиант блестит никак не меньше добытого честно. Поэтому, женской красоте действительно безразлично, насколько дороже обходятся эти бриллианты мужчинам. Что ж, вы свободны, графиня.
— Это означает, что на сегодня ко мне больше вопросов нет, или что я могу ехать домой? — уточнила графиня Маркес.
— Нет, вы совершенно свободны.
— В таком случае, будьте любезны, прикажите вызвать карету и доставить меня к порогу гостиницы.
Скрипя зубами, сержант выполнил ее просьбу, не оставлявшую ни малейшей щели для отклонения, если учесть надменный тон, которым графиня сказала это.
Проводив взглядом "арендованную" Черной Изабэллой карету, перечитав еще раз протокол беседы, которую слово в слово записал сидящий за стеной ассистент, сержант сказал себе вслух:
— Да, Мишель, старуха была права: эта змея выскользнет из твоих рук и над тобой же первым будет смеяться. Но чем взять? Совершенно не за что зацепиться…
8. Жозе и Жозефина
Карета отвезла Изабэллу не домой, а в знакомое казино в Монте-Карло. Наглядно показав, что она жива и здорова, графиня усталым голосом заказала свой фирменный ход: тридцать на черное.
"Как всегда, Антонио", — сказала она. И тут же обменяв фишки на деньги, взяла себе лимонный коктейль и отослала мальчика-почтальона в гостиницу с сообщением для сестры.
Марчэлла приехала через двадцать минут. Сидя в собственном экипаже и глядя на море, сестры Маркес катались вдоль набережной и разговаривали. Ни радость, ни беспокойство сейчас не нужно было скрывать, и две женщины, сбросив светские маски просто беседовали как подруги и сёстры.