Через час, снова вернувшись к рулетке, графиня объявляет несколько чисел, на которые она ставит. Проигрывает дважды, выигрывает один раз и удаляется совершенно невозмутимо. Лакей у входа подает ей бокал вина; швейцар — плащ. И так почти каждый вечер, исключая случаи шумных приемов, балы, скачки и еще несколько незначительных обстоятельств, вроде вечерней прогулки на яхте или поездки в театр-варьете, ненадолго разлучающие ее с казино. Но это всё мелочи, и хозяину, синьору Бонито, становится немного не по себе, если он хотя бы раз в сутки не услышит тихий, будто усталый голос без модуляций:
— Как всегда, Антонио. Как всегда…
2. Крошка
— Я желаю видеть Мадам! — заявил молодой человек въедливо-крысиной наружности, слишком просто одетый для того заведения, куда он пришел.
Сержанта Лорье привело в дорогой бордель "Белый Фламинго" дело государственной важности. Но сержанту не было нужды говорить об этом, да никто и не удивился, увидев его в заведении мадам Броммон: сержант часто заходил сюда и никого не смущал. (Кроме посетителей, конечно, потому Лорье старался избегать их.) Он поднялся сразу на второй этаж в кабинет хозяйки притона.
Если бы толстая старая ведьма, содержательница этого заведения, услышала такие слова как "притон" вместе с эпитетами обращенными лично к ней, она как минимум укоризненно покачала бы головой с самым ласковым видом. Ибо мадам Броммон была скорпионшей в добротной овечьей шкуре, но ее жало всегда торчало наружу, умоляя, просто-таки умоляя обходиться с ней вежливо.
— Добрый вечер, мадам, — сказал сержант очень вежливо, когда хозяйка вошла в свой кабинет, без спросу занятый полицейским.
Но мадам на эти светские условности совершенно не отреагировала. Визит сержанта не был чем-нибудь необычным.
— Какое у тебя ко мне дельце, сынок? — любезно спросила старая сова, усаживаясь за стол. — Снова какие-то пустяки?
— Боюсь, мадам Броммон, дело серьезно.
— Вот, сыночек, у тебя всегда так: дело государственное! Дело серьезное! А посмотришь, так ничего стоящего в этой задачке нет. Надо просто немножко поработать мозгами.
— Вы умная женщина, мадам Броммон.
— Я старая женщина. И кое-чего действительно повидала. Говори, что там стряслось у тебя и в полиции, что не можете без меня разобраться.
Сержант раздраженно пересел с диванчика в кресло напротив старухи и достал что-то из внутреннего кармана своего сюртука.
— Мне нужна Крошка. Я ищу в вашем борделе девицу, которую так зовут.
— Так многих зовут. Могу подобрать тебе дюжину девушек, и любая откликнется, если скажешь: "Эй, крошка!.."
— Кроме шуток мадам Броммон, — мрачно ответил сержант. — Мне нужна только одна Крошка и то, лишь затем, чтобы посадить за решетку. Посмотрите сюда, — он развернул перед старухой какой-то отчет.
— Рассказывай, сынок, я буду следить по тексту, — переходя на сугубо деловой тон, кивнула мадам. Сержант придвинулся грудью ближе к столу.
— Полгода назад я напал на след банды, которая работает на подпольных агентов Англии и Испании. Император Наполеон вел войну с Англией и ее подлыми союзниками; мы присоединены к Франции, половина французской аристократии каждый год — у нас, при княжеском дворе и в Ницце. Естественно, здесь, на Лазурном Берегу проходят тайные совещания, вокруг которых точно мотыльки вокруг лампы вьются множество шпионов и тайных агентов — Швеции, Саксонии, Англии.* Испания ведет собственную политику и…
— Мне всё это известно, — сухо оборвала мадам, — К делу!
— Суть дела уже близка. Вы же знаете, мадам Броммон, что моя задача именно ловить подобных шпионов. И тут я натыкаюсь на целую сеть связей в городе. Одно звено из них (немалое звено!) — молодежная банда, о которой я говорил. По своим полицейским каналам мной были перехвачены две записки, вот они, вы их видите в документах. Это инструкции главаря своим подчиненным. Подпись — большая буква "К" и жирная точка. Почерк явно женский, эксперты в полиции проверяли.
Мадам Броммон внимательно рассмотрела небольшие кусочки бумаги (четвертинки листа) с надписями черными поблекшими чернилами. Первая записка гласила:
"Тридцатого числа в 14.20 двое на мост за каретой консула. Багаж — мне.
К."
Вторая оказалась еще короче:
"Сегодня жду всех в подвале
К."
— И что же случилось того тридцатого числа? — спросила мадам Броммон.
— Похитили посланника из Парижа вместе с секретнейшими документами. Сам он потом нашелся, на удивление — живой. Явился к нам через двое суток и рассказал о дерзком нападении бандитов на его карету. Документы, к сожалению, представляли для нас и наших врагов огромную ценность. Пропали бесследно. А записку перехватили намного позже: во время облавы ее нашли в кармане одного из убитых воров.