– У кого угодно будут проблемы с психикой! – Катя внезапно поняла, что не так в этой гладкой истории. – Если кого-то внезапно вытаскивают, ну… прямо из кровати и заставляют… заставляют…
От такой длинной речи после долгого молчания Катя закашлялась, и Крыса тут же сунула ей чашку с чаем.
– Пейте, Чернова!
Катя снова отхлебнула и немного успокоилась. В голове становилось все яснее.
– Если кого-то заставляют спать с каким-то мужиком в перьях!
Наталья Степановна снова поджала губы.
– Значит, вот какого мнения о нас Леночка Хорошилова. За все наши старания…
– Неудивительно, что у нее крыша поехала, – выплюнула Маруся. Лицо у нее перекосилось, как будто она съела целый лимон.
– Маруся, не надо, – осадила ее Наталья Степановна. – Катя, послушай меня. Что еще за мужик в перьях?
– Бразильский карнавал! – хмыкнула Маруся. Бабка наградила ее еще одним строгим взглядом.
– Не было там никакого мужика в перьях, Катерина, – сказала она твердо. – А был там Ваня из Старицы, восемнадцати лет от роду. Они с Леночкой давно друг другу нравились, и его родители были не против, хоть у Леночки ни приданого, ни перспектив, а у будущего тестя еще и проблемы с алкоголем. Но после обряда все пошло не так. Второй раз за все годы…
– А что же тогда там случилось? – Катя никак не могла совместить в своей голове Ваню из Старицы и Леночкины неподдельные горе и ужас.
– Не знаю, что тебе Лена рассказывала, но вышло вот что. Перед обрядом мы даем и девушке, и парню специальный напиток. Чаек такой, из трав. Ты поэтому чашки испугалась? – засмеялась вдруг Наталья Степановна.
Катя покраснела.
– Нет, там совсем другой чаек. Он нужен, чтоб тело разогреть, чтобы в нетопленом доме нашей парочке было не холодно. По традиции в этот дом нельзя вносить огонь. Так и получается, что сначала молодых ведут в баню попариться – делают что-то вроде этих, как их сейчас по моде называют, спа-процедур. Масла разные, массаж… А чаек сохраняет тепло внутри, не дает замерзнуть.
– Леночка говорила, что он не дает сопротивляться…
– А еще что тебе Леночка наговорила? – Наталья Степановна картинно подперла ладонью щеку.
– Или это Кочерга была, я не помню… – засомневалась Катя.
– Катюш, Кочергу вообще слушать не надо. Она нам в свой год как раз праздник и сорвала. – Дряблые щеки старушки негодующе затряслись. – Она да парень ее. Накурились какой-то дури прямо перед обрядом. И когда успели только? Ужас вышел, Катюш. Наша Маша, актриса погорелого театра, вообразила, что перед ней какое-то лесное чудище, да как давай орать! Полдеревни перепугала! А этот дурак тоже накуренный был, выскочил из дома голый, побежал куда глаза глядят да в овраге шею и сломал. Нашли его утром… Машка в город потом подалась, уж не знаю, где теперь обитает. Но штрафы за нарушение общественного порядка к нам регулярно приходят, значит, жива еще, дурында. Мы ее раза два находили, лечить пытались, в больницу отправляли за счет общины. Сбежала, пакость такая! Родители до сих пор убиваются, мать все глаза выплакала…
– Она живет с мужчиной в Барнауле, – вставила Катя.
– И пусть живет. – Наталья Степановна вздохнула. – Жива – и ладно. Спасибо, Катюш, я ее родителям весточку передам. Скажешь потом адрес?
– Угу…
– Про Леночку я тебе недорассказала, – спохватилась Наталья Степановна. – Она ж городская у нас, мать ее в Новосибирске родила. А там экология какая? Да никакая! Вот и рождаются хилые да слабые: то аллергия у них, то неврастения! – Она помолчала, покачивая в руках чашку. Катю завораживали ее руки – смуглые, маленькие, сморщенные, с проворными короткими пальцами и аккуратно подпиленными ноготками. – От темноты да от травок начались у нее, Катюш, галлюцинации. Если бы ее мама сразу нам все рассказала! У Леночки то ли дед, то ли бабка по матери – шизофреник со справкой. Вот и Леночка наша расклеилась…
«А ведь Надя так и говорила», – пронеслось у Кати в голове.
– Конечно, Зарину можно понять, – продолжала старушка, кивая, словно соглашалась сама с собой. – Сергей у нее алкаш, из бывших спортсменов. Руки у него из задницы растут, ты уж прости меня, Катюш. У них в доме ремонта отродясь не было: как дали им десять лет назад жилье, так оно только ветшало. Ни крышу переложить, ни туалет обустроить. Зарина, поди, думала, если промолчит, то дело-то и выгорит, а тут ей община и денег подкинет в благодарность. Можно будет и домишко подшаманить, и одежды какой-никакой прикупить, а то все благотворительность у них, все от добрых людей… Не выгорело дело-то, Катюш. У Леночки случился этот, как его…