– Дебют шизофрении, – подсказала Светлана Геннадьевна, все это время молчавшая. Катя вздрогнула. Лицо Крысы было непроницаемым: она откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза.
– Точно, – согласилась Наталья Степановна, и Катя снова повернулась к ней. – Родители парня как узнали об этом, так сразу передумали насчет свадьбы. Да и парень уже перехотел. Успели они с обрядом формально, а потом он ее полночи пытался в себя привести. Как сам не поседел – непонятно. Но Леночка, как опомнилась, разозлилась на него страшно. Дескать, бросил, не захотел с ней быть в болезни. А кто бы захотел, Катюш? Допустим, будет она всю жизнь таблетки пить. Ладно. Но как с ней детей-то рожать, если дети такие же больные пойдут?
Катя вздохнула.
– Вот от злости и наговорила тебе про мужика в перьях. Тьфу, пропасть! – сплюнула старушка. Маруся тихо захихикала. – А может, ей и правда какой-то мужик мерещился, там уж не разобрать. Доктор приезжал, прописал ей сильные таблетки, вроде выздоравливать начала – и тут здравствуйте, чуть руки на себя не наложила! Это же ты, Катюша, ее нашла?
Катя, краснея, кивнула. Невелик был подвиг найти Леночку и позвонить Вике.
– Ты молодец, Катерина. – Наталья Степановна выпрямилась в кресле. – Спасла девку. Ее мать тебе очень благодарна! Она наверняка зайдет тебе это лично сказать. Ты очень хорошая девушка. Сильная, смелая! Как раз такая, как нам нужна.
Катя тоже выпрямилась и настороженно уставилась на нее.
– Я понимаю, Катюш, ты не из нашей общины и наши проблемы тебя не волнуют. – Голос старушки задрожал. – Но мы тебя хотим попросить о помощи.
Катя молчала. Происходящее снова перестало укладываться у нее в голове.
– У нас в последнее время в общине сложилась такая ситуация неприятная… – Наталья Степановна набрала в грудь воздуха, как перед прыжком в воду, а затем выговорила четко и ясно: – Девчонок у нас не осталось. Парней много, хороших, сильных, умных-разумных. А девчонок нет, и все тут! Двоих мать в Приморье увезла: у нее там новая любовь, моряк какой-то. А самая старшая у нас осталась Марина Хорошилова, младшая сестра твоей Леночки.
– Ей пятнадцать всего на днях исполнилось, – подхватила Маруся. Пирожков на блюде перед ней заметно поубавилось. – У ней даже цикл не установился еще, мать говорила.
– Да. – Наталья Степановна затрясла головой в знак согласия. – Но и это не такая уж беда. Есть у нее любимый мальчик здесь, в деревне… Хороший мальчик, славный, ее возраста. Можно было бы их послать, раз уж выбора нет. Но, Катюш, про Леночку-то помним. А Мариночка – ее ближайшая родня. И наследственность у нее та же. Что, если она тоже напугается? Да еще возраст такой нежный… Что мы тогда делать будем?
– Да мы б и не подумали кого-то на стороне искать, если б не камень, – снова вступила в разговор Маруся.
Катя вздрогнула.
– Камень? Который зацвел?
– Ты и об этом знаешь? – Брови старушки медленно поползли вверх. – Леночка рассказала?
– Н-нет. – Катя запнулась: было неловко признаваться, что она подслушала разговор в деканате. – Я… я просто… не помню, где услышала.
– Кочерга наболтала, ясное дело, – процедила сбоку Крыса. – Мозги-то уже все выссала, вот и нагородила с три короба.
– Н-нет, – растерянно сказала Катя, – только про цветы…
– Ну что ж. – Наталья Степановна потерла лоб, потом зачем-то спрятала руку под шаль. – Камень зацвел, это верно. Он, Катюша, каждую весну цветет – такой у нас символ плодородия. Там горячий ключ выходит, землю греет, поэтому и цвести все вокруг него начинает раньше, чем везде. Мы уж решили, в этом году не зацветет, ведь подходящей пары нет. А он зацвел. Мы сначала на Марину и подумали, хоть и мала она еще, и наследственность эта клятая…
– Но тут Хорошилова мне рассказала про ваше перо, – безо всякого выражения сказала Крыса. Ее глаза были по-прежнему закрыты. – Не хотела говорить, выжимать пришлось.
– А как выяснили, откуда оно взялось, перо-то, тут все знаки и сошлись, – по-доброму улыбнулась старушка. – Значит, не зря ты тогда сюда добралась, значит, судьба твоя связана с нашей землей, с нашим лесом.