Почти сразу, как будто стояла снаружи и ждала, в парную вошла Наталья Степановна с большой деревянной кружкой. Вслед за ней в узкую дверь просочилась Зарина.
– Ох, Катерина, какая же ты у нас красавица! – Старуха восхищенно оглядела Катю. – Стройная, гладенькая, все при ней! Правда, Зарина? Только глазки какие напуганные, нехорошо! Ну-ка, давай согреемся чуток!
Она сунула ей в руки кружку. Внутри колыхалось что-то черное, похожее то ли на черничное желе, то ли на мазут. Тяжелый приторный запах коснулся Катиных ноздрей, и сердце пустилось вскачь, как вспугнутый заяц.
– Пей, Катюша. – Наталья Степановна внимательно смотрела Кате в лицо. В полутьме ее морщины сгладились, сделав старуху очень похожей на Елену Алексеевну. Только у той Катя никогда не видела такого алчного, жесткого взгляда.
«Соберись», – сказала себе Катя, медленно поднося кружку к губам. Жидкость качнулась, запах усилился, вызывая желание швырнуть отраву подальше в угол. Но так не пойдет, нет, надо, чтобы все выглядело естественно. Ну же, всего один глоток…
Подавиться этой дрянью оказалось легче легкого, а вот проглотить наверняка было бы задачей посложнее. Неужели хоть кто-то справлялся? Как только рот наполнился тягучей плотной жидкостью, рвотный рефлекс сразу дал о себе знать, и Катя согнулась пополам, пачкая себя, чистые белые простыни, решетчатый деревянный пол. Кружка выпала и покатилась к двери, разливая содержимое по полу. Нестерпимая вонь усилилась до предела, запахло горелым – наверное, несколько капель попало на камни.
– Ай, Катерина, какая же ты неуклюжая! – услышала Катя у себя над головой недовольный голос бабки. – Все засвинячила, ты полюбуйся только! Зарина, неси нам новые простыни! В моечной посмотри, там в шкафу на нижней полке!
– Давайте я еще налью. – Катя увидела, как пухлая рука в родинках подняла кружку. – Там термос на шкафу, да, Наталья Степановна?
– Налей, налей, – сварливо отозвалась та, – нам тут истерики ни к чему. Слышишь, Катерина? Ну-ка, глотни-ка воды из ковшика, умойся! Садись давай на полок, сейчас тебя парить будем березовым веничком! Да чего там эта чурка возится так долго?
Она заставила Катю выпрямиться и под руку довела до полка. Стащила с него грязную простыню и усадила девушку прямо на голые доски.
Стукнула толстая деревянная дверь.
– Вот, Наталья Степановна, я принесла. Давайте я ее сама попою, – предложила Зарина, подходя к Кате с кружкой в руках.
– А простыни что, не нашла? – Бабка сердито цыкнула. – Давай, да следи, чтоб опять не выплюнула, у меня там не цистерна сварена!
Обод деревянной кружки ткнулся в Катины губы. Кружка по-прежнему воняла той гадостью, но цвет был не такой насыщенный, и жидкость уже не напоминала желе.
– Пейте, Катя. – Зарина наклонила кружку, и в горло Кате полился обычный сладкий черный чай. Она глотала, вытирая обеими руками выступившие на глазах слезы.
– Что, допила?
– Допила, Наталья Степановна. – Зарина продемонстрировала пустую кружку.
Бабка открыла дверь парной и поманила Зарину за собой.
– Ну пойдем тогда, а девочка пусть отдыхает, прогревается. Да простыни грязные прихвати, а то дух-то какой тяжелый от них поднялся.
Дверь за ними закрылась, и Катя вдруг почувствовала, что ей не хватает воздуха. Она вдохнула глубже – слизистую ожгло разогретым паром, голову повело. Так и угореть можно! Может быть, лечь? Она вытянулась на полке, устроилась поудобнее и закрыла глаза, стараясь дышать спокойно и медленно. Нужно сделать вид, что эта дрянь подействовала, а то, чего доброго, заставят пить еще.
Под веками плавали красные круги, переплетались, сливались, образовывали причудливые фигуры. Кате вдруг почудилось, что доски под ней качаются и расползаются, что она вот-вот упадет. Она подскочила и с размаху приложилась рукой о каменку – пальцы обожгло. Это все еще Крысина таблетка или она просто сомлела от жара? Дышать становилось все труднее. Катя ощупью нашла дверь, толкнула ее и вывалилась в моечную, но и там все пропиталось отвратительным запахом. Катя не могла думать ни о чем, кроме воздуха, даже на то, что она голая, было уже наплевать. Дышать! Она толкнула дверь, ведущую из моечной в комнату с диванами.
Там все было залито золотым закатным светом. Наталья Степановна в кресле, спиной к Кате, что-то неторопливо выговаривала Зарине, а сбоку, у жерла печки, на низкой скамеечке сидела Маруся в длинном платье и шуровала кочергой. Катя пригляделась и заметила, что у ног женщины грудой свалена ее одежда. Вот Маруся разогнулась, взяла из кучи Катин свитер… и затолкала его в огонь!