— И что потом? — спросила Лиза.
— Разноглазый якобы снова исчез, как будто в воздухе растворился, но задержанный почему-то решил, что ему помогли сбежать окружающие. Он принялся на людей наскакивать, драка началась, это увидела из окна продавщица магазина «Хабаровск-книга», около которого всё происходило, и вызвала наряд. Наши примчались, повязали буяна, однако рядом случайно оказалась женщина, врач-психиатр, которая объяснила, что человек не в себе: сдвинулся по причине своего личного горя. Там же психушка неподалеку, вот эта докторша шла себе на работу да и оказалась свидетельницей случившегося. По всему выходит, она права, потому что, когда мы его сюда привезли, он вообще ничего не соображал и только буйствовал. Уже кричал, будто его жену какая-то женщина погубила, а не мужчина, а потом она превратилась в мужчину… В общем, — Комаров махнул рукой, — безнадега полная.
— Ну а почему его в психушку не отправили, если такая клиническая картина? — спросила Лиза. — Почему сюда привезли?
— Дежурная бригада сразу не сориентировалась, да к тому же он так махал руками и ногами, раздавая зуботычины всем подряд, что его поскорей повязали и водворили в КПЗ. Психиатрическую «Скорую» мы, конечно, вызвали, но она на каком-то вызове. Эта докторша ждала-ждала «Скорую» да ушла наконец: на дежурство опаздывала.
— То есть она тоже сюда приехала, что ли? — прищурилась Лиза. — А как ее фамилия?
— Абрамова. Да ты ее вроде бы знаешь. Старовата дамочка, сорок три года ей по паспорту, но выглядит — просто фантастика! Это ведь она девочек в Вороньем гнезде нашла?
Лиза мрачно кивнула:
— Имела большое удовольствие познакомиться.
Комаров решил, что мрачность ее вызвана тем, что девочек нашел какой-то случайный человек, а не старший лейтенант милиции Елизавета Морозова, которая тоже, как и он сам, вела это дело и догадалась, где их надо искать, и даже уже ехала туда, но лавры достались случайному человеку, этой самой Абрамовой, — и быстренько перевел разговор на другое.
— Эта докторша нам весь, не побоюсь этого слова, анамнез изложила, — сообщил Комаров и покосился на Лизу: произвел ли впечатление мудрым словцом.
— Не стой с ученым видом знатока, Комар, — усмехнулась Лиза. — Анамнез в переводе с латинского значит «воспоминание». Это те сведения о развитии заболевания, которые врач получает от самого больного. В крайнем случае — от его родственников, которые в курсе дела. А Абрамова, наверное, просто описала тебе симптоматику навязчивой идеи, которая и владела этим бедолагой.
«В сообщении из психушки как раз и говорится, что у него навязчивая идея, будто он тополь, выросший на какой-то там могиле», — внезапно зазвучал в памяти голос доктора Сергеева.
«Всё до кучи! — внезапно обозлилась Лиза. — Тигры, собаки, могилы, пальцы, навязчивые идеи… и доктор Абрамова, как нарочно! То я никак не могла ее застать в психиатрической больнице, то она вдруг буквально рвется помогать мне в работе! Спасибо, конечно, ей… но вот интересно, почему она меня так раздражает? Из-за попытки применить ко мне простейшие методики тогда, около больницы? Ну это у нее, наверное, чисто профессиональное. Говорят, некоторые психиатры не могут избавиться от пагубной привычки управлять, контролировать, манипулировать. Они просто не могут жить по-другому! Девчонок-то и правда Абрамова нашла. Леонтий, конечно, уверен, что я злюсь на нее из чистой зависти. А на самом деле… А на самом деле — что?! Не пойму пока, но очень жаль, что не удалось все-таки доехать до Вороньего гнезда сегодня и своими глазами посмотреть на дверь, которой там вроде бы и не было, но она же была, была!»
— В «Скорую»! — раздался вдруг крик снизу, и по лестнице, ведущей из подвала, опрометью взлетел Виктор Мищенко. — В «Скорую» звони! — повторил он своему помощнику, испуганно оглядываясь.
— Что случилось, Витя? — в один голос спросили Лиза и Леонтий Комаров.
— Да умер задержанный-то, вы понимаете? — пробормотал Виктор. — Умер, честное слово! Вернее, убит! Похоже, его ножом в горло ткнули. Кровищи там… Дырка в груди. А ножа нету…